Аннотация. В статье рассмотрены воззрения, интегрированные феноменом Теңри. Показано, что основу кыргызского понимания Теңри составляет взаимодействие. Это есть соизмеримость и когерентность единства мира – осность и духовное единоналичие. Утверждается, что природная открытость есть необходимое условие существования человека кочевой цивилизации XХI века, но это показывает ее высокую стабильность и значительную устойчивость.
Summary. The article considers the opinions integrated by the phenomenon of the Tengri. The understanding of word “tengri” originates from the word “ten”, i.e “equal”. It is shown in the article, that the basis of the Kyrgyz understanding of the Tengri is interaction. This is the commensurability and coherence of the world unity, the spirit and spiritual unity. It is argued, that natural openness is a necessary condition for the existence of a human being in the nomadic civilization of the 21th century, but this shows its high, considerable stability.
Ключевые слова: взаимодействие, кочевая цивилизация, теңризм, открытость, религия, время.
Key words: interaction, nomadic civilization, theism, openness, religion, time.
Сегодня, в XXI веке, и кочевая жизнь, и оседлость – соизмеримые константы объективной кыргызской реальности. Самый глубокий и определяющий пласт кыргызской действительности до сих пор представляет номадизм. Но элементы номадизма (философия, мировоззрение, знание, культура, ценности) не полно исследованы как закономерное саморазвитие исторической ветви цивилизации, и он отсюда несколько недооценен.
Кочевание – не только необходимый вид трудовой деятельности, но и социально-психологическая потребность и условие существования кыргызов XXI века. Отсюда они определяют и общественные отношения, и социокультурные ориентиры, и духовные ценности целого кыргызского мира. И в соответствии с этой идеей [1, С.20] номадическая цивилизация имеет «свою собственную идею, собственные страсти, собственную жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственную смерть». Понимание такой самобытной кыргызской идентичности составляет, прежде всего, и интеграционный потенциал всего тюркского мегаэтноса и, прежде всего, современного тюркского сообщества, имеющего единые духовные ценности, социокультурные ориентиры, глубинный коллективный менталитет, социальную динамику сложившихся и устойчивых традиций и обычаев, несмотря на разные: технологический и технический уровни, экономическое состояние, политическую организацию и даже строй многих государств известных «мировых цивилизаций». Отсюда следует считать, что в рамках сформулированной этой концепции, кочевая цивилизация – вполне самостоятельное, но отдельное образование, и действительно сложно переплетенное [2, С.2], где до сих пор сходятся и расходятся все социокультурные траектории. В том числе и цивилизации XXI века.
Известна иная плоскость различения видов цивилизации, основанная на таком элементе как религия и на формах ее организации. И заметным аспектом этой идеалистической систематизации 21 цивилизаций у А.Дж. Тойнби [3, С.82-85] является полный отказ от концепции общественно-экономической формации и обоснование внеисторической сущности кочевой цивилизации. Однако все идеи цивилизационных систематизаций, несмотря на их своеобразие, в основном, близкие.
Но, сегодня номадизм заметно окреп – это есть свидетельство его высокой стабильности и значительной устойчивости. И он приобретает новые формы. Так, реалии существования кыргызов с 90-х годов как социальной диссипации [4, С.246-270] такие: каждый четвертый репродуктивный – кочующий и трудовой мигрант и из них более 80,0 % – в России. В мировом ренессансе кочевого образа жизни он твердо удерживает экзистенциальную нишу: в 2016 году трансферт из России достиг 1,9348 млрд долларов. Это эффективный позитивный ответ на исторические вызовы.
Но сегодня наука констатирует, что, в отличие от кыргызов, коренные северные тюркские народы евразийского материка таких субъектов постсоветской Российской Федерации как Республика Саха, Республика Бурятия, Республика Алтай, Республика Тыва, Республика Хакасия локализируют на своей исторической территории и сохраняют основу самобытной идентичности целого народа благодаря приоритетности ценностных оснований теңризма как духовной гармонии взаимодействия человека – природы – общества или целого мира. И при этом генерируют новое понимание: рациональность номада есть альтернативное решение экологической проблемы собственно человека XXI века. Не следует считать этот древнейший культурный феномен только лишь следствием вековой обособленности и традиционной закрытости реликтовых этносов, обосновывать географической удаленностью региона и природно-климатической непривлекательностью экстремальных условий проживания северного человека и т.д. Так как есть осознанное рациональное традиционное развитие, защита от унифицирующих норм глобальной цивилизации, к примеру, современной техногенной, и, самое главное, это есть и необходимость трансляции во времени своей ментальной целостности и ценностной духовной уникальности номада в альтернативное развитие цивилизации.
Своеобразие интерактивной номадической цивилизации от других обосновано совершенно ее другой – открытой – природой. Известно, что стабильность открытой системы определяется ее структурой и функциональной мобильностью, а устойчивость – способностью самосохранения при воздействии внешних факторов, т.е. сущность открытости в саморегуляции и самовоспроизводстве. Современная философия науки эксплицирует фундирующую компоненту техногенной цивилизации как научно-техническое знание. Сущностный признак каждой цивилизации как мирового образования представляет ее собственная когнитивная система – целостная совокупность мышления, сознания, памяти и языка. Несомненно, что цивилизация номадов имеет свое цивилизационное самосознание и богатый собственный третий мир: это легенды, сказания, эпосы, пословицы, песни, былины и т.д. И это иной, не религиозный, а рационально осознанный мир номада.
Консолидирующая сила религии – формы общественного сознания – в единении человека до цивилизационной организации человечества значительна, но более важно, что религия – исторически первый вид отчуждения самости человека от себя самого. И отсюда есть, прежде всего, несвобода, возможное небытие и отрицание существования свободного человека. Поэтому религия не выступает как основное системообразующее цивилизации рационального мира свободного номада, что и особенно заметно в конфронтации с регулирующим господством и реваншем современного ислама. Кочевник находится внутри, а не вне природы неотделимого экзистенциально-космичного человека-мира. Мировоззрение, мироощущение, мировосприятие и мировидение кочевников основано на иной фундаментальной антропологической константе – Теңри – глубинного социокультурного основания своего традиционного мира и духовно-исторического истока самосознания свободного человека. Бытие теңрия-современника и его объективная реальность опирается на этот архетип мышления и сущностную космоонтологическую прамысль и составляет наш креативный «первосимвол». Понимание Теңри содержит истинное подлинное бытие сущего в равнозначности, равноположенности и равноосновательности чего-то чему-то или кого-то кому-то, т.е. сегодня предпосылает концепцию взаимодействия. Релятивизм данной концепции видит Теңри как осевую линию универсума в соизмеримости, в когерентности и единении мира, в его осности как духовное единоналичие и в единстве цельного как космоцентрический миропорядок или космичность человека-мира. Такой миропорядок носит самоорганизующуюся гармонию свободы человека и его жизненной необходимости во взаимодействии и не приемлет противостояния цивилизаций, детерминированных религиозной или идеологизированной культурами.
Алиева К. М.
Россия, г. Москва
alievakm@mail.ru
Литература
- Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. – М.: Наука,1993. – 592с.
- Яковец Ю.В. Становление постиндустриальной цивилизации. – М.: Владос, 1992. – 347 с.
- Тойнби А.Дж. Постижение истории. Сборник. / пер. с англ. Е.Д. Жаркова. – М.: Прогресс, Культура, 1996. – 607 с.
- Алиева К.М., Тишин А.И. Философия и синергетика о сложности. – Бишкек: Илим., – 360 с.