– считает Басан ЗАХАРОВ, председатель Центра развития современной ойратской культуры «Тенгринуйдл». К такому мнению его привело желание разгадать секрет силы духа и тела предков-джунгар, которые снискали себе славу воинов.

Басан Захаров – единственный, кто представлял Калмыкию на конференции тенгрианцев.  Его взгляд на Тенгри далек от научных рассуждений и религиозных поклонений. Этот взгляд скорее созрел в середине девяностых, когда разговоры о культуре, традициях и духовности были неразделимы от общественно-политической жизни. Интересно, что наш собеседник закончил среднюю школу в Якутии, куда его отец приехал работать врачом. В Бердигестяхской средней школе Горного улуса он проучился с 1987 по 1988 год, и возможно, вдали от родины осознал себя ойратом.            

– Басан Александрович, как появилась ваша организация?

– Наша организация молодая – создали ее три с половиной года назад. Инициатива исходила от молодежи, которая стремится возродить азиатский, монгольский дух и свои традиции. Просто люди поняли, что если сами не возьмутся, то ничего не произойдет. Возрождение само не происходит.

– Вы же не просто так взяли и встретились? Наверное, на какой-то почве раньше общались?

– Идея организации родилась одновременно у разных людей. В контактах писали об этом, потом встретились и все завертелось. Хотя организация называется «Тенгринуйдл», мы не делаем упора на религию. «Вечный путь» или «Небесный жол» – это возможность для молодежи возродить национальную культуру. Люди объединяются по общим интересам. Допустим, в музыкальном проекте могут собраться 15-20 певцов, артистов, в языковом проекте 50-60 человек. Изданием газеты занимаются 10 человек. Каждый работает в своем деле, и на общественных началах.

Интерес к тенгрианству у меня появился намного раньше. Одно время я занимался этой темой, написал несколько статей, потом родилась книжка. Писал статьи в газете, чтобы узнать общественное мнение.

– Это был непрофессиональный интерес?

– Нет, это, как хобби было. По образованию я историк. Чем только не занимался, а тогда я работал в научном институте и понял, что тенгрианство очень серьезная тема, которой надо специально заниматься.

– Вы написали книгу. Значит, какие-то знания у Вас были?

– Я опирался на знания, которые передал мне друг Санал Минаев. Он был ученым-джангароведом. К сожалению, очень рано ушел из жизни. То, что он мне рассказывал – я все записал на бумаге. Ему было всего 27 лет, он на пять лет был старше меня. Был очень цельным, умным человеком, мог бы стать светилом науки, если бы жизнь не оборвалась так рано.

Я знал, что может быть, я единственный, кому он передал свои знания. Потому что о тенгрианстве в те годы вообще ничего не было известно. Люди просто знали, что Чингисхан поклонялся Тенгри и все. На душе был осадок, что другие не знают того, что оставил мне друг. Спустя десять лет я написал первую статью, в которой изложил его представления о тенгрианстве. После ее публикации понял, что это только первый шаг. Надо изучать эту тему, копать глубже.

Я много почерпнул в калмыцком языке, где заложены очень важные понятия. Допустим, краеугольным вопросом философии является вопрос – что такое жизнь и счастье? Наши предки заложили в слово «жирhл» не только понятие жизни, но и понятие счастья.  Но «жирhл» означает счастье в духовном смысле, а не в бытовом и житейском. Жизнь духовно развитой личности – это счастье.

Другой очень важный вопрос – что есть человек? Предки заложили в языке понимание того, кем должен быть человек. «Кюн» в переводе с калмыцкого «человек». Но есть еще слова «кюнд» – честь, достоинство, и «кюндтэ» – уважаемый, почетный. И если провести логическую цепочку, то получается, что «кюн» – это не просто человек, а личность.

Существовала четкая система воспитания личности. Это воспитание ойрата. В России мы калмыки, а исконное наше самоназвание ойраты. Нас всегда мало было и мы всегда воевали на два-три фронта, даже если противники были более многочисленные. Воевали с Китаем, с казахами, киргизами, восточными монголами. Всегда была борьба за первенство. Когда стали частью России воевали с крымскими татарами, ногайцами. Наша армия участвовала во всех войнах России. Получалось, что так мало людей, и каждый из них должен был заменять целое подразделение. В истории был такой случай когда полуторатысячный отряд ойратов вышел навстречу тридцатитысячному казахскому войску. Они сражались два дня, казахи не могли их одолеть. Потом пришел тысячный отряд ойратов, и они разбили казахов. Известен такой исторический факт, когда двадцатитысячный отряд ойратов разгромил полумиллионную китайскую армию на территории Китая. Когда я читал об этом, то был поражен – как могло такое происходить?

– Вам хотелось понять психологию?

– Когда начал это понимать, то все четко выстроилось. Была система воспитания, направленная на то, чтобы человек мог найти выход в любой, самой экстремальной ситуации. Многие путешественники писали, что все калмыки физически очень сильные. Не только физическое, но и интеллектуальное развитие играло роль в становлении ойрата. Это язык, обычаи, народная мудрость с пословицами и поговорками. Конечно же, это «Джангар».

– Если на калмыцкий язык взглянуть с точки зрения осмысления заложенных в нем смыслов, то можно понять систему народного воспитания?

– В языке такие сокровища скрыты. Это ключ к мировоззрению и ключ к успеху. Калмыцкий язык воспитывает психологию победителя. Когда мы говорим, что жизнь – это счастье, а человек – это личность, то мы запускаем этот механизм и психологию победителя. У калмыков до сих пор не принято рыдать на похоронах. Нельзя засорять негативом обряд похорон. Раньше во время родов женщины не кричали. Таких вещей очень много.

Думаю, что надо возрождать языческое мировоззрение, потому что это дает уникальность народу. У нас ведь история в XX веке была очень жестокая. Было два геноцида. Первый геноцид был во время Гражданской войны, потому что основная масса калмыков поддержала белых и очень хорошо воевала. Когда красные пришли к власти, они просто уничтожали калмыков. Половина народа исчезла в тот период. Если в конце XIX века по переписи было 206 тысяч калмыков, то по переписи 1924 года осталось 124 тысячи.

Половина была уничтожена, потому что рождаемость была высокой, и за последние 20 лет еще тысяч на пятьдесят увеличилась. Нас могло бы быть минимум 250-260 тысяч, если бы не революция. А когда в 1943 году депортировали в Сибирь, то из этой половины еще половина была уничтожена.

– Об этих событиях очень мало известно в России. Кого ссылали?

– Сослали всех до единого. Не принято об этих печальных событиях говорить. Правда в том, что половина народа была еще раз уничтожена. Причем ссылали и семьи героев СССР. Избежали этого несколько семей высшего командного состава, семьи генералов. В самые лютые морозы 28 декабря людей погрузили в холодные вагоны для скота. Дали 15 минут на сборы, и даже не сказали, куда везут, зачем везут. Весь путь до Сибири был усеян трупами калмыков. Если кавказцев во время депортации расселяли компактно – аулами в Киргизии и Казахстане, то калмыков расселили по всей Сибири до Сахалина. Мои дедушка с бабушкой по папиной линии потеряли двоих детей из пятерых. Родители последнее отдавали детям и в первые же недели умирали сами. По маминой линии ее старшие братья и сестры все умерли. Мама моей жены похоронила в дороге мать и отца, а ей было 12 лет. Она своими руками разрывала землю и снег, потому что не было ни лопат, ничего.

Страшная трагедия была. Ученые говорят, что если в жизни одного поколения происходят такие социальные катаклизмы, геноцид, то нация практически не имеет шансов на восстановление, возрождение. Потому что теряются социальные, культурные, родственные связи. Все теряется. Родственники разбросаны – никто не знает, кто и где живет. Когда их везли, специально распространили слух, что везут людоедов. И в первые месяцы, самые тяжелые, когда не было еды, сибиряки боялись открывать им двери, идти на контакт. Позже, конечно, стали помогать, но как раз в первые два-три месяца большая часть людей погибла.

Но тем не менее почти 99% калмыков в 1950-60 годы вернулись на родину. Бесследно эти потрясения не могли пройти – стали теряться язык, традиции. Все это как бы не актуально было. Старшее поколение, которое прошло через эти катаклизмы, хотело научить детей русскому языку и культуре. Ведь очень многие погибли из-за незнания русского языка.

– А сейчас у вас какая ситуация с родным языком?

– Тяжелая ситуация. Но молодежь старается учить. Наше поколение мало знает родной язык, но сельская молодежь более-менее хорошо владеет. Хотя не во всех селах калмыки владеют родным языком.

– Тенгрианство настолько широкое понятие. Как его конкретизировать, систематизировать, чтобы тот же учебник написать?

– Мне кажется, у каждого народа это мировоззрение систематизировано. В корне есть ценности – гармония с природой, гармония человека с собой. Но эти слова должны быть конкретно выражены на разных уровнях. Они должны быть обоснованы на интеллектуальном уровне и на уровне рядового обывателя. Сейчас мы строим в Калмыкии Оваа из камней. Это поклонение духам местности, благодаря которому должна установиться гармония с землей и духами предков. Все эти традиции выражены в конкретных действиях, которые люди должны делать. Практически это законы тенгрианства.

В прежние времена каждый народ жил изолированно, придерживался своих традиций и этого было достаточно, чтобы быть в гармонии внутри природы и внутри этноса. Сейчас границы между народами исчезли. Мы живем в условиях глобализации и информационного общества, из-за чего тенгрианство нуждается в общей трактовке – в своей Библии и в Коране. Я уверен, что тенгрианское мировоззрение будет выражено в тексте.

И еще мне бы хотелось передать привет своим одноклассникам по Бердигестяхской школе. С некоторыми из них мы общаемся в социальных сетях, уже давно собираемся встретиться, и я очень хотел бы увидеться с ними.

Елена ЯКОВЛЕВА. Якутск- Улан-Батор.