Выбор Болгарии (г. Варна), как места проведения очередной конференции по Тэнгри, был совсем не случайным и, прежде всего, был связан с необходимостью обоснования внутреннего духовно-культурного единства и целостности тэнгрианской цивилизации, обусловившей и внутреннее единство всей Евразийской Мегацивилизации, во многом спаянной общностью тэнгрианских ценностей.

На территории Болгарии возле города Шумен расположен выдолбленный высоко в скале барельеф, известный как Мадарский Всадник. Под сенью распростертых крыльев птицы в сопровождении собаки шествуют конь под Владетелем, по одной из версий на нем изображен хан Тервел, по другой фракийский бог. По нашей же версии болгарский богатырь символически изображает обобщенный образ эпического героя-батора, воплощающего в себе черты Солнечного Небесного воинского божества Митры, недаром в тюркских языках батор-багатур передается словом «маадар». Официально памятник датируют 6-7 веком н.э. А.С. Коваль считает, что здесь изображена классическая сцена ханской охоты с собакой и соколом, сохранившаяся до наших дней в Киргизстане, Казахстане и Туркменистане, и что собака – это древняя порода алтайских борзых собак тайган (Коваль, 2015, с.146). Эта порода собак известна также как киргизская борзая, которая является реликтом, донесшим до нашего времени частицу первобытных кочевий с их суровым укладом жизни. В переводе с киргизского тайган означает “догони-убей”.

В этом смысле Болгария и ее «Мадарский всадник», «прикочевавший», образно говоря, из самого центра Внутренней Азии, представляют собой самые яркие символы этой цивилизационно-культурной общности, в основе которой лежит общеевразийский феномен Тэнгри–Тангра, тесно связанные с «кочевнической», т.е. пастушеской цивилизации. И тюрко-монгольское название этого феномена «Вечное Синее Небо» Тэнгри (бур.-монг. Тэнгери; тув. Дээр, Кудай-Дээр; другие варианты имени – Хан-Тигир, Хан-Тенгир, Тегир, Хан-Тигр и др.), и его болгарский аналог Тангра одинаково емко и полно воплощают в себе все безграничное поле понятий, которые могут быть сведены к простой формуле: универсальный космический Закон (или Путь) функционирования, развития и синергетического взаимодействия трех основных вселенских сил или сущностей – «Небо» – «Земля» – «Человек». Наиболее простым вариантом перевода теонима Тэнгри–Тангра является «Бог Небесный», «Отец Небесный», «Небо-Отец».

Еще на предыдущей IV Международной тэнгрианской  конференции, состоявшаяся в Улан-Баторе (Монголия, 9-10 октября2013 г.), которая охватила практически все Евразийское цивилизационное пространство от Болгарии на Западе, до Сибири – на Севере, Тибета, Индии и Памира – на Юге, Внутренней Монголии и Маньчжурии – на Востоке и на которой присутствовали два болгарских представителя «Фонда Тан-Нак-Ра» Петко Колев и Александр Илиев, было принято решение о том, что следующая конференция состоится в Болгарии (см.: Илиев, 2013; Нейкова, 2013).

Во многих докладах, озвученных на этой конференции, в том числе в очень содержательных и интересных докладах П.Колева и А.Илиева, подчеркивалось внутреннее духовно-культурное единство Евразийской цивилизации, обусловленное целостностью и органичным единством тэнгрианского мировоззрения, определившего общность культурно-религиозных традиций всех тюрко-монгольских и финно-угорских народов, а также протоболгаров, древнейшей исторической родиной которых, как убедительно показали болгарские доклады (заочно был также представлен доклад Р.Г. Нейковой, опубликованный в материалах той конференции), является Бактрия (Нейкова, 2013).

При этом болгарские докладчики отмечали, что праболгарская общность сложилась задолго до создания Хазарского (650—969) и Великого тюркского каганата (552 — 603) в результате взаимодействия, взаимовлияния и синтеза многих древнейших цивилизационных культур и этнических общностей, как «кочевнических», так и вполне оседлых – шумеров, тибетцев, саков, согдийцев, булгаров и др. На этой конференции я тоже высказал предположение о том, что праболгары связанны этногенетически с древними уйгурами и сибирскими скифами, а также с древнебурятским племенем булагатов. Это предположение впоследствии было развито и обосновано в других работах (см.: Абаев, 2013; Абаев, 2014; Абаев, 2015; Котожеков, 2015), а также в моем докладе на данной тэнгрианской конференции в сентябре 2015 г. в Варне.

В частности, я отметил, что древние болгары, как легитимные во всех отношения наследники этой арийско-туранской цивилизации, смогли сохранить и донести до Европы многие достижения шумерской, бактрийской, согдианской, среднеазиатской эллинистической и скифо-сибирской, арийской цивилизации, как например, календарь, астрономию, астрологию, руническую письменность, традиции кочевнической политической культуры и государственности, но самое главное – митраизм.

Именно протоболгары, сыгравшие важную роль в распространении митраизма в западной части Евразии, в частности в Европе, сумели переработать религию древних ираноязычных ариев – зороастризм в соответствии с религиозно-культурными традициями евразийского кочевничества и преобразовать одно из его самых своеобразных направлений – митраизм до такой степени, что он практически стал самостоятельной религией, тесно связанной с древними воинскими культами тюрко-монгольских пастушеских народов и с тюрко-монгольской формой тэнгризма-тангризма, как религиозной основы арийско-туранской цивилизации.

Эта специфическая кочевническая форма митраизма является, на наш взгляд, не только западной ветвью тэнгрианства и зороастризма, как самой влиятельной и известной ветви религии западных, переднеазиатских, «ирано-персидских» ариев, оказавшей огромное влияние на христианство, но и важной составной частью тюрко-монгольского и евразийского тэнгрианства, имеющего общие корни с древнейшей религией сибирских, саяно-алтайских скифо-ариев и теле-уйгуров (известное во многих источниках «племя богатырей», от «багатур»//бога-тур//богатырь, т.е. «Небесный Бык»), протохакасских азов и чиков (саков) – первоначального хорско-гурского субстрата, создавшего арийско-туранскую цивилизацию, как этнокультурное ядро всей центральной евразийской мегацивилизации.

В связи с этим стоит напомнить замечание выдающегося уйгурского ученого Тургун Алмаса о том, что еще 10 тыс. лет назад племя богатырей двинулось со своей исторической родины в бассейне р. Тарим на север, на Алтай и далее – по Саяно-Алтайскому нагорью продвинулось до Байкала,  в результате чего и сложилась туранская, тюрко-монгольская общность Внутренней Азии. Здесь следует заметить, что в этногенетическом и этнокультурном отношении эта Прародина северных саяно-алтайских тюрко-монголов была тесно связана с Тибетом и древней Бактрией, название которой в свете вышеизложенного мы можем этимологизировать как «Багатурия», т.е. «Страна богатырей». Один из этих богатырей и изображен на Мадарском памятнике, который представляет собой нашего центрально-азиатского батора (тув. маадыр) в образе солнечного божества, о чем свидетельствует нимб (аура) вокруг его головы, ныне разрушенный.

Говоря о значении этого памятника, Л. В. Федорова еще на предыдущей конференции отметила в своем докладе: «В целом на огромном евразийском пространстве обнаруживается  три источника, близких по времени создания, но далеких культурных традиций, обнаруживающих  схождение в одном сюжете. Это верования четырех евразийских народов – тюрков и монголов Центральной Азии, гуннов Кавказа и дунайских болгар…  Памятники Мадара, крупнейшего культового центра праболгар, как бы связывают воедино культуры раннесредневековых кочевников долины Дуная, Северного Кавказа и Центральной Азии. Само святилище, величественный рельеф, Мадарского всадника, эпиграфические тексты из Мадара позволяют очертить контуры религиозной идеологии и литургических  действ праболгарских племен, чьей далекой прародиной были степи и горы Центральной Азии. Одна из надписей Мадарского святилища упоминает имя верховного бога праболгар Тангра, которая связывает их сакральный мир с  миром центральноазиатских кочевников, нашедшего свое отражение в орхонских надписях – древнетюркских камнеписных текстах первой половины 8 в.» [Федорова, 2013, с. 229].

Жителям Байкальского субрегиона Внутренней Азии должно быть особенно приятно, что в результате наших исследований и анализа символики Мадарского всадника обнаружены и выявлены очень тесные этнокультурные связи бурят-монгольского племени булагатов с протоболгарами, а у древних хакасских азов – с болгарской династией Асеней и с именем хана Аспаруха. В 681 г. византийский император Константин IV, разгромленный войсками хана Аспаруха (680-700) недалеко от устья Дуная, подписал договор, по которому был вынужден платить годовой налог болгарскому хану. Этот факт является официальным признанием существования нового болгарского государства называемого «Первым болгарским царством» (Коваль, с.145).

После смерти Аспаруха болгарский престол принял Тервел, который помог Юстиниану II стать басилевсом Византии, за что в благодарность, кроме щедрого вознаграждения, хан получил титул цезаря, второй (после басилевса) в византийской иерархии, что было первым случаем, когда такого звания удостоился иностранный правитель. Титул басилевса получил Симеон I Великий (864-924), который тем самым был признан византийским императором «равным себе» (Коваль, с.146).

По распространенному в современной науке мнению, басилевс (греч. , также басилей, базилевс, василевс) — монарх с наследственной властью в Древней Греции, а также титул византийских императоров. В Микенскую эпоху (XV-XI вв. до н. э.) слово «басилевс» (в то время — qa-si-re-u), судя по найденным глиняным табличкам, относилось к вождю, главе сообщества, человеку, имеющему власть ниже царской. Басилевсом также назывался военный глава союза племён. При византийском императоре Ираклии (610—641 гг.), с разгромом Сасанидской империи, титул басилевс (точнее, басилевс басилеон — «царь царей») стал официальным титулом правителя Византийской империи, поскольку раньше принадлежал сасанидам.

Ввиду этого мы считаем, что изображение льва, поверженного Мадарским Всадником на барельефе (под ногами его коня), символизирует титул византийского императора, т.е. басилевса, который получил болгарский хан. А его поражение символизирует летящее на уровне головы всадника гибридное существо с крыльями в виде мифической собако-птицы  «Симаргл» («Симург»), сочетающей в себе черты птицы и собаки или птицы и льва, которая изображена правее головы всадника (Коваль, с.139-143).

Одновременно эта амбивалентная полусобака-полуптица символизирует победу болгарского хана над басилевсом и получение им совершенно легитимной власти над болгарским царством, причем А.С. Коваль привносит в этот образ христианский смысл: «как символ между Небом и Землей и символ власти Неба на Земле, Симаргл перекочевал в христианскую мифологию правда его немножко усовершенствовали из собаки-сокола, его усилили более могучими лапами льва и более могучими крыльями орла. В средневековом церковном искусстве грифон становится очень распространенным персонажем и, будучи образом амбивалентного характера, с одной стороны, символизирует Спасителя, а с другой – тех, кто подавлял и преследовал христиан, поскольку являет собой сочетание хищного орла и свирепого льва» (Коваль, с. 145).

Полностью соглашаясь с интерпретацией автора, мы должны отметить, что она вполне пригодна для уже полностью христианизированного болгарского общества. Но в момент создания данного памятника болгары еще сохраняли традиционный тэнгрианско-митраистский смысл символики, тем более – связанной с образом своего хана-богатыря, тэнгрианского рыцаря и героя, защитника и спасителя своего народа, изображенного здесь в образе Солнечного Бога «военной удачи и договора», каковым представлялся им грозный Митра, одной из функций которого был контроль за неукоснительным соблюдением договоров и клятв. Поэтому с тэнгрианской точки зрения он действительно соединяет Небо и Землю, получая от них свою харизму и власть. А то, что эта символика перешла в христианство, представляется совершенно закономерным, поскольку митраизм оказал огромное влияние на раннее христианство, привнеся в него свою тэнгрианскую символику.

Что касается собаки, бегущей чуть позади всадника, то мы считаем, что это – тот самый боевой пес (сторожевая, пастушеская собака), который сопровождал и легендарного прародителя «золотого рода» Чингисхана борджигин, которого звали Борте-Чино и который, согласно генеалогическим легендам, пришел из Тибета. Само имя Борте-Чино обычно переводится «Серый Волк», но наличие у бурят-монгольского племени эхиритов рода борсэ-шоно, произошедшего согласно генеалогическим легендам от тотемного предка Шоно-Батора («Волк Богатырь»), позволяет предположить, что в имени предка Чингисхана подразумевается один и тот же тотемный предок, имевший облик волка-собаки (ср. русское название «борзая»).

В генеалогическом мифе о «Небесном» происхождении царского рода Чингисхана, зафиксированном в летописи «Алтан Тобчи» Мэргэн Гэгэна (18 в.), повествуется о прародителе рода Чингисхана борджигин – Бортэ Чино, «тибетском царевиче», пришедшем с Юга к монголам из Тибета (т.е. с Верховьев Хуанхэ, где проживали потомки гуннов-хунну, еще раньше заключившие династийные браки с протомонголами сяньбийцами), который пересек «Тенгис-Далай» – «Небесное Море» и вступил в брачные, династийные и военно-политические союзы с правящими родами местных племен.

Мэргэн Гэгэн, развивая теорию о тибетском происхождении Бортэ Чино, который, якобы, принадлежал к династиям тибетских и индийских царей, писал, что «имя Бортэ чино получилось от ошибочного написания /слова/ Мукрицамбо» (Балданжапов «Алтан Тобчи», 1970, с.33). В данном случае явно прослеживается «обоснование» идеи происхождения монгольских ханов от тибетских и индийских царей путем отождествления имени Бортэ Чино с именем тибетского принца Мукридзамбу (там же, с.25). Если, таким образом, можно было «перепутать» два совершенно непохожих по звучанию имени, то наша версия о том, что название Баргузин в монгольских летописях смешивалось и «путалось» с наименованием царского рода Чингис-Хаана борджигин выглядит более чем убедительной, тем более, что оба названия связаны с именем Бортэ Чино, которое в диалектном произношении весьма похоже на оба названия.

В докладе А.С. Коваля отмечается, что на барельефе Мадарского всадника изображена именно борзая собака, но мы считаем, что здесь изображены два совершенно самостоятельных образа, включающих в себя образ собаки и полуптицы-полусобаки, причем та собака, которая следует за всадником, является символом совершенно реального боевого тибетского пса, который действительно сопровождал наших богатырей в их походах. Именно от этих псов и произошла современная бурят-монгольская сторожевая пастушеская собака «хотошо», название которой примерно можно перевести как «боевой пес, который сразу бросается на врага и хватает его за горло».

При этом, когда мы имеем в виду связь этой собаки с тотемным Небесным Волком, то следует напомнить, что у бурят-монголов существовала так называемая Небесная Собака, которая фактически представляла собой результат смешения двух тотемных предков – собаки и волка, произошедшего в процессе взаимодействия прототюркских и прамонгольских племен с тибетскими племенами. Здесь необходимо также учитывать, что название борзая является производным от общетюркского слова «бүре» (волк), от которого произошло множество тюрко-монгольских этнонимов, политонимов, личных имен, топонимов (ср. топоним Борзя на территории Бурятии). Например, этно-политоним Бурят-Монголия происходит от домонгольского названия этнонима «бурут», который в монгольских языках имел свой аналог – «шоно». В V веке династия Ашина (болг. Асени) основала Тюркский каганат, в который впоследствии вошли и протобурятские племена, в том числе племя булагатов, которое, как отмечают источники, представляло собой гунно-булгарское племя, взятое в плен тюрками-ашина и, вероятно, переселенное на территорию нынешнего проживания в бассейне р. Ангары (Малявкин, 1989).

Таким образом, Мадарский всадник поведал участникам конференции о сложных, многообразных и длительных связях между протоболгарами и другими народами Евразии – фракийцами, славянами, тибетцами, шумерами, ираноязычными ариями, сибирскими скифо-ариями и азами, предками современных хакасов, бурят-монголами и др. Например, еще во фракийский период на территории современной Болгарии существовали артефакты – глиняные сосуды, на которых изображены такие символы древнеарийской и тэнгрианской религии, как свастика и тэнгрианский крест (Приложение 4).

Глубоко символичным стал тэнгрианский обряд, проведенный во время конференции недалеко от этого памятника, в котором вместе с болгарами приняли участие представители Монголии, Саха-Якутии, Тувы, Бурятии, Хакасии, Горного Алтая, Казахстана, Кыргызстана, Чувашии, Кабардино-Балкарии и др. (см.: Приложение 2), тем самым еще раз подтвердив пророчество величайшей болгарской прорицательницы Ванги о том, что «Тангризм» возродится на земле Болгарии.

Ярким свидетельством того, что эта древняя религия не только сохраняется, но и развивается после длительного времени забвения, является существование в современной Болгарии эзотерической традиции колобров, тэнгрианских жрецов-солнцепоклонников, которые приняли участие в данной конференции (см., например, Доклад Спаса Маврова и его монографию на английском языке: Spas Mavrov. «Kholobar. The secrets of Tangraism». Varna, 2007).

Само название этой благословенной Небом-Тангра страны – Болгария особенно близко сердцу представителям бурят-монгольского племени булагатов, которые, как мы уже отметили, имеют непосредственные этнокультурные связи как с древними гуннами-хунну, так и с болгарской династией Асеней. Само название страны Болгария, как мы думаем, непосредственно связано с общеевразийским корнесловом «булл» – «бык», которое присутствует и в этнониме булагат. Поэтому необходимо  и дальше развивать научные исследования в этом направлении, связанном с изучением древнейших контактов и связей протоболгар с народами Внутренней Азии.

Абаев Н.В., профессор, д.и.н. БГУ,
Институт Внутренней Азии, г. Улан-Удэ, kol-bugra@yandex.ru

 

Литература:

1. Абаев Н.В. Отражение религиозно-мифологических представлений народов Саяно-Алтая в скифо-сакской мифологии // Вестник БГУ. – сер. 16. Политология, культурология. – Вып. 1. – Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2004.
2. Абаев Н.В. Небесный Змей-Дракон в воинских культах тюрко-монгольских народов Саяно-Алтая и Центральной Азии //«Г.Н. Потанин и народы Алтае-Саянского Горного региона: через поколение в будущее». Горно-Алтайск, 2005.
3. Абаев Н.В. Карма-йога в искусстве стрельбы из лука: некоторые метафизические и этико-психологические аспекты// «Проблемы, перспективы подготовки высококвалифицированных спортсменов по стрельбе из лука». Межд. науч.-практич. конф.-Якутск: Изд-во СВФУим. М.К.Аммосова, 2014.
4. Абаев Н.В. О культе Небесного Змея-Дракона в искусстве боевого и спортивного единоборства бурят-монголов // Боевые искусства и спортивные единоборства Востока и Запада: история, современность и перспективы. Мат.-лы международной научно-практической конференции (Улан-Удэ, 5 июня 2014 г.).
5. Абаев Н.В. Культ священных гор и тэнгрианский эпос бурят-монголов. Изд. 2-е, испр. и доп. – Иркутск, 2015.
6. Абаев Н.В. Культ священных гор и Ёхор в контексте идеи метафизического «круга» // Круговые танцы: Природа – Человек – Космос: коллективная монография. Якутск, 2014.
7. Абаев Н.В., Дашням Л. Изучение духовно-культурных основ тэнгрианско-буддийской цивилизации Центральной и Внутренней Азии в работах У.П. Бичелдей.// «По мосту времени – из прошлого в будущее». – Кызыл, 2014.
8. Абаев Н.В., Хобраков Ц.С.  Бурят-монгольская школа единоборства «Шонын-баша» – «Стиль Небесного Волка» / Отв. ред., д.и.н., Н.В. Абаев.- Улан-Удэ, 2015.
9. Абаева Л.Л. Этническая культура монгольских народов в контексте буддийских традиций и современной науки // Вестник Бурятского государственного университета. Вып. 6 Философия,  социология, политология, культурология.- Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2011.
10. Абаева Л.Л. Религиозная культура монгольских народов в пространстве и времени // Олон улсын монголч эрдэмтдийн Х Их Хурлын илтгэлууд. – I боть. Улаанбаатар хот, 2012 он.
11. Аbaeva L. Religious indentity of indigenous peoples in Central Asia and Siberia in the modern time. – Karadeniz. Black Sea. – Vol. 19, 2013.
12. Байжумин Ж. История рождения, жизни и смерти пастуха Авеля. Арийский лексикон. – Алматы, 2009. Кн.1-2.
13. Байжумин Ж. Туран. Взгляд на историю человечского общества. Алматы, 2012. Тетр. 1-4.
14. Балданжапов П.Б. Заметки о топонимике Забайкалья// «Этнографический сборник». – Улан-Удэ. – Вып.1, 1960.
15. Балданжапов П.Б. «Алтан Тобчи». – Улан-Удэ, 1970.
16. Илиев А.Л. Тангра и болгары // Тенгрианство и эпическое наследие народов  Евразии: истоки и современность. Материалы 4-ой Межд. науч.-практич.   конф., 09-10 октября 2013 г. –  Улан-Батор, 2013.
17. Коваль А.С. Симаргл или Василевс (Посланник между небом и землей). – Материалы 5-ой Межд. науч.-практич.   конф., 20-25 сентября 2015 г. Варна (Болгария). – София: БЪДНИК, 2015.
18. Коновалов П.Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии (древность и средневековье). – Улан-Удэ, 1999.
19. Котожеков А.И. «Алтын Арчол» – как понятие высшего пути в тенгрианстве // Тенгрианство и эпическое наследие народов  Евразии: истоки и современность. Материалы 4-ой Межд. науч.-практич. конф., 09-10 октября 2013 г. –  Улан-Батор, 2013.
20. Котожеков А.И. Сборник материалов IV-й Международной  научно-практической конференции «Проблемы изучения Тенгри в аспекте мировоззренческой культуры». См. также на сайте МФиТ:  tenrifund.ru
21. Котожеков А.И. Астория (Ас Тёёри) / Астара м удур icтi – асская мудрость / Историко-философское эссе.– Абакан: Дом литераторов Хакасии, 2015.
22. Малявкин А. Г. Танские хроники о государствах Центральной Азии. – Новосибирск, 1989.
23. Нейкова Р. «Не унижайте наших богов…» // Тенгрианство и эпическое наследие народов  Евразии: истоки и современность. Материалы 4-ой Межд. науч.-практич.   конф., 09-10 октября 2013 г. –  Улан-Батор, 2013.
24. Федорова Л.В. Идеи тенгрианства и сакральность института власти // Тенгрианство и эпическое наследие народов  Евразии: истоки и современность. // Тенгрианство и эпическое наследие народов  Евразии: истоки и современность. Материалы 4-ой Межд. науч.-практич. конф., 09-10 октября 2013 г. –  Улан-Батор, 2013.
25. Федорова Л.В., Сокральное в идеологии евразийства. Автореф. дисс. – М., 2013.
26. Федорова Л.В., Абаев Н.В. Тэнгрианство и «шаманизм»: принципиальные различия стадиально-типологических форм религии // Социальные процессы в современной Западной Сибири: сборник научных трудов. – Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2012. – Вып. 13.
27. Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. –  Улан-Удэ, 1972 г.
28. Чагдуров С.Ш. Поэтика Гэсэриады. – Иркутск: Изд-во ИГУ, 1993.
29. Чагдуров С. Ш. Происхождение Гэсэриады. – Новосибирск, 1980.
30. Чагдуров С. Ш. Эргунэ-хун – прародина монголоязычных родов и племен // Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, август 1997 г.): Докл. Российской делегации. – М., 1997.
31. Чагдуров С. Ш. Горная Бурятия – прародина всех монголов // Филологический сборник. – Улан-Удэ, 1999.
32. Spas Mavrov. Kholobar. The secrets of Tangraism. Varna: Dangrafik, 2007.

 

 Приложение 1

Изображения Мадарского Всадника

 

 

Приложение 2

Тэнгрианский обряд у подножия горы с барельефом Мадарского всадника

 

Приложение 3

Фотографии с конференции (снимки автора)

Приложение 4

Древние фракийские сосуды с изображениями тэнгрианского креста и свастики хас-тамга