Аттила, в течение почти двадцати лет единолично правивший обширной державой гуннов, оставил заметный след в европейской истории. Кочевые орды, состоящие из разнообразных племён и этнических групп, под началом своего неутомимого вождя постоянно создавали угрозу границам Римской империи вплоть до преждевременной кончины Аттилы в 453 году. А этноним « гунны » прочно вошёл в лексикон авторов VI века для обозначения грозных кочевников с Востока. Следуя латинской церковной традиции, гуннов в средневековых сочинениях называли «гневом Господним», а их предводителя – Бичом Божьим. Готский историк Иордан, оставивший для потомков описание внешности и характера Аттилы, так отозвался о нем: «Повелитель всех гуннов и правитель, единственный в мире, племён чуть ли не всей Скифии, достойный удивления по баснословной славе своей среди всех варваров» [1, с. 178].

Иордан также перевел величальную песню об Аттиле, которую исполняли лучшие всадники гуннского племени, провожая своего предводителя в последний путь и поминая его боевые подвиги.

Великий король гуннов Аттила,
 рожденный от отца своего Мундзука,
 господин сильнейших племен.
 Ты, который с неслыханным дотоле могуществом
 один овладел скифским и германским королевствами,
 который захватом городов поверг в ужас
 обе империи римского мира
 и, дабы не было отдано и остальное на разграбление,
 умилостивленный молениями, принял ежегодную дань.
 И, со счастливым исходом совершив все это,
 скончался не от вражеской раны, не от коварства своих,
 но в радости и наслаждении, когда племя пребывало целым и
 невредимым… [2, с. 180].

Судя по письменным источникам, Аттила как воитель, потрясавший Европу своими походами и овладевший воображением своих современников, был чрезвычайно популярен на протяжении всего европейского средневековья, что не могло не отложиться в фольклорной традиции и не сказаться, обрастая фантастическими элементами, в эпических произведениях того времени. Так, память об Аттиле отозвалась в скандинавских сагах и прочно сохранилась в устном германском эпосе. В героических сказаниях нашли отражения события периода Великого переселения народов (V–VI века), одним из главных действующих лиц которого были гунны. Образ Аттилы (Атли) вошел в «Старшую Эдду» – сборник песен о богах и героях, получивший распространение в Исландии в XIII веке. Следует отметить, что их мифологические версии, в которых фигурирует Аттила (например, «Песни об Атли», «Речи Атли»), древнее эпических нарративов. Хотя  в эддических песнях отсутствует исторический фон, тем не менее установлено, что именно «король гуннов» явился тем конкретным историческим лицом, послуживший прообразом для одного из ведущих эпических  героев (Атли) [3, с. 75].

В эддических песнях, в частности «Сага о Вёльсунгах», «Сага о Тидреке», Атли предстает чаще негативным персонажем – злым и жадным властителем, коварно заманившим в ловушку бургундского короля Гуннара и его брата Хёгни, стремясь завладеть их золотым кладом. Согласно другой версии, Атли губит бургундов, мстя за свою сестру Брюнхильд [4, с. 72]. Подобная интерпретация поведения Аттилы как дикого и алчного захватчика объясняется тем, что эта традиция исходит от враждовавших с ним франков.

Но такого рода тенденция в изображении Аттилы в целом не характерна для европейских легендарных традиций, в которых образ предводителя гуннов раскрывается с разных сторон, даже прямо противоположным образом [5, с. 730-731]. Так, в отличие от скандинавских саг образ Аттилы в германских эпических сказаниях, особенно в «Песни о Нибелунгах», где он фигурирует под именем Этцель, интерпретируется иначе, в положительном ключе. Он показан как могущественный, преисполненный добродетелей правитель, гостеприимный и справедливый с вассалами, хотя и не лишенный человеческих слабостей. По мнению исследователей, подобная идеализация Этцеля (Аттилы) как великодушного милостивого монарха отражает определенные исторические реалии прошлого, когда остготы занимали подчиненное положение по отношению к гуннам [6, c. 523, 525].

Примечательно, что образ Аттилы (Атли) содержит некоторые мифологические аспекты, сближающие его с персонажами скандинавского пантеона, а мотив, восходящий к ритуальным истокам, прослеживается в казни, учиненной вождем гуннов над Гуннаром и Хёгни («Старшая Эдда», «Песнь об Атли») [7, с. 290-291]. Кроме того, профессор археологии Лотте Хедеагер приводит аргументы в пользу того, что образ Одина в скандинавских сагах, в частности в «Саге об инглингах», сложился в результате контаминации образов божества древних германцев Вотана и Аттилы под воздействием экспансии гуннов. Об этом свидетельствует ряд совпадений в их мифологической биографии, путь завоеваний в эпосе напоминает перемещения гуннов в IV – VI веках, не случайно ученый указывает на значительную роль провидцев и шаманов, имевших большое влияние в гуннском обществе [8, с. 221-223].

Безусловно, шаманистские традиции отличали гуннов в иноэтническом окружении, проникнутом христианским мировоззрением, и отвечали их кочевому образу жизни, воспитывавшему в них воинов, рожденных в седле.

Есть народ на далеких просторах Скифии,
 Непокорны их души,
 И живут они лишь добычей войны,
 И хранят верность заветам погибших отцов...

Так описал гуннов пятого века Клавдий, позднеримский поэт [9, с. 7], отметив  их как наследников традиции своих предков – выходцев из Центральной Азии и их веры, краеугольным камнем которой был культ неба – почитание Тэнгри. Аттила, как истинный гунн, также разделял тэнгрианские воззрения своих соплеменников и умело пользовался этим для упрочения своего положения. Об этом красноречиво свидетельствует случай, связанный с приобретением Аттилой меча. Как повествует легенда,  некий пастух заметил, что одна из коров поранила ногу обо что-то острое. Пройдя по следу, отмеченному каплями крови из сочащейся раны, он обнаружил лежавший в траве древний меч. Пастух принес находку Аттиле, который радостно принял ее как дар небес и знак владычества над всеми народами земли [10, с. 37].

В данном случае Аттила в своих амбициях опирался на издавна существовавшую у степных номадов Евразии традицию, связанную с культом меча. Мечу поклонялись и приносили жертвоприношения скифы. Драгоценный (священный) меч у хуннов был основным культовым предметом при жертвоприношениях и клятвенных договорах. Такие священные мечи изготовлялись в Центральной Азии еще со времен карасукской эпохи бронзового века, т.е. почти на тысячу лет раньше хуннов [11, с. 137]. Вероятно, они в течение многих веков передавались из поколения в поколение, став предметом обожествления и у гуннов – исторических преемников центральноазиатских кочевников. Поэтому вполне закономерно это оружие, имевшее репутацию «священного меча-божества», стало знаком сакрализации верховной власти Аттилы как бы с благословления самого Тэнгри. Не случайно вождь гуннов объявил окружающим, что «каждому, кто подвергнет сомнению мое высшее право на гуннский трон, придется бороться не только со мной, но и с небесными силами» [12, с. 111].

Необыкновенная личность Аттилы порождала многочисленные легенды еще при его жизни. Отсутствие точных сведений древние хронисты заменяли вымыслами, которые обычно рождались в Константинополе или Риме. Смерть Аттилы также породила ряд легенд, нашедших отражение в западноевропейском эпосе. Согласно достоверным сведениям в пересказе Иордана, Аттила умер в брачную ночь с его новой женой, «девушкой замечательной красоты, красавицей по имени Ильдико». «Ослабевший от великого ею наслаждения  и отяжелённый вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своём обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его» [13, с. 254-258].

Эта неожиданная «королевская» смерть в постели обрастала слухами, которые вылились, с подачи недоброжелателей, в кривотолки о том, что «разрушитель Европы» Аттила был заколот во сне неназванной женой. Данная версия нашла отражение в скандинавском эпосе – «Старшей Эдде», где сестра бургундского короля Гудрун убивает своего мужа, вождя гуннов Атли (Аттилу). Но с другой стороны,  в «Песне о Нибелунгах» бургундская принцесса Кримхильда, ставшая женой Этцеля (Аттилы), в отличие от Гудрун, сохраняет верность своему мужу.

Следует отметить, что память об Аттиле в форме легендарных рассказов сохранилась в ряде европейских городов, которые оказались на пути его боевых походов. Приведем два наиболее известных сюжета из этого повествовательного цикла. В 451 году, когда в Галлию  вторглись орды Аттилы, докатившиеся до Парижа, и жителей города охватила паника, нашлась молодая парижанка Женевьева, ведшая аскетическую жизнь и которой в детстве предрек великое будущее  святой Герман Осерский. Она, пребывая в постоянных молитвах, предсказала, что Париж будет спасён. Отчаявшиеся  горожане, не веря новоявленной пророчице, даже хотели ее лишить жизни, но гунны неожиданно сняли осаду и ушли в сторону Каталунских полей, где произошла битва  с союзными войсками римского полководца Аэция и короля вестготов Теодориха, сложившаяся не в пользу Аттилы.

После этого известность Женевьевы возросла. После смерти она приобрела статус покровительницы Парижа, а её мощи стали объектом почитания. Ныне статуя святой Женевьевы, вознесенная на 15-метровом пилоне, украшает мост Турнель через Сену в центре Парижа. Мне довелось видеть этот грандиозный  памятник летом 2002 года в сопровождении моего друга Жака Карро и впервые услышать от него легенду о святой Женевьеве, обретшей славу и вошедшей в историю Франции «благодаря» нашествию гуннов.

Другая «гуннская» легенда связана с Кёльном и с именем Урсулы, дочери британского короля. Она со своими 11 спутницами после паломничества в Риме оказалась в городе на Рейне во время осады его полчищами гуннов. Очарованный красотой благоверной христианки, Аттила захотел сделать ее своей супругой, но получил гордый отказ. Тогда по его приказу всех паломниц перебили выстрелами из лука. Однако вскоре степняки внезапно оставили Кёльн, что было воспринято как проявление чуда. Урсула же, обретшая свой мученический венец, была объявлена святой – патронессой города Кёльна.

Любопытно, что легендарные отголоски тех стародавних событий сохранились до наших дней. В ноябре 2011 года мне довелось побывать в Кёльне, где я находился по приглашению ученого из Внутренней Монголии Хурцабатора, переехавшего в Германию в 1990-х годах. Во время посещения Кёльнского собора я услышал от него легенду об Урсуле и ее спутницах-девственницах. «Гуннский хан за отказ Урсулы стать его женой умертвил всех девственниц и ее самую. У нас на родине, – рассказывал Хурцабатор, – когда дети плачут излишне, пугают словами: «Арван гурван толгойтой / Аржигар хара мангас ирэж болно» – Имеющий тринадцать голов / Пестрый мангус-чудовище может придти». А здесь в Кёльне детей стращают гуннами».

Продолжение легенды с некоторыми уточнениями поведал мне  Даниил Чкония, выходец из России, с которым мы познакомились тоже во время моего пребывания в Кёльне. Он работает гидом, сопровождая туристов в Бельгию, Германию, Люксембург, Нидерланды, как раз по тем местам, где когда-то 15 столетий назад промчалась гуннская конница. По словам Д. Чкония,  «Аттила наводил шорох по Европе». После победы над очередным городом требовал на брачную ночь самую красивую женщину как дань, соитие с которой символизировало его апофеоз как полководца-победителя. Этого же он потребовал от Урсулы, блиставшей своей красотой. Но она не согласилась, и приняла вместе со своими спутницами мученическую смерть.

Память об Урсуле увековечена в Кёльнском соборе в виде ее скульптуры  на алтарном триптихе (складень капеллы св. Агнессы). А на городском гербе Кёльна есть изображения 11 черных пятен, напоминающих по форме огоньки пламени или же капли крови, символизирующие 11 святых дев-великомучениц. Ее культ, подпитываемый католической церковью, процветал на редкость длительное время – от позднего средневековья до начала ХХ столетия, а 21 октября считается днем поминовения Св. Урсулы.

Надо полагать, что легенды о гуннском вожде, расцвеченные за многие столетия народным воображением и носящие нередко фантастический характер, рассыпаны и в других местах Европы. В Италии, например, бытует легенда о троне Аттилы, находящемся в Торчелло – небольшом малонаселённом острове в северной части Венецианской лагуны. Благодаря моему немецкому другу Карлу Бауэру мне посчастливилось осенью 2011 года совершить на его «Мерседесе» путешествие от Дюссельдорфа до Торчелло, чтобы  воочию убедиться в существовании трона Аттилы.

Наш путь из Германии в Италию пролегал вверх по долине Рейна   через Альпы. В пути на горной границе Австрии и Италии я услышал от Лепольда Дурхнера, кузнеца, мастера по металлу, у которого мы на некоторое время остановились, занимательный рассказ о том, что в предгорьях Альп (Южный Тироль – Престон) есть кабачок, у входа в который имеется изображение слона, на котором восседал сам Аттила. Согласно легенде, он совершал тогда путь из Словении через Альпы в Северную Италию с прицелом на Рим. Это сообщение мне показалось символическим, какими-то загадочными невидимыми нитями связанным с троном Аттилы в Торчелло – предшественнике Венеции.

По вечернему автобану, окруженному с обеих сторон альпийскими хребтами, мы проехали Верону и переночевали в Падуе. С утра по трассе,  которая тянется от Турино до Венеции, наш «Мерседес» устремился прямо на восток – в сторону Адриатического моря, до побережья которого нас сопровождали населенные пункты, переходящие один в другой – словно цепочка минигородов. Мы ехали по Северной Италии, где уже ничто не напоминало о событиях лета 452 года, когда Аттила ворвался в эти просторы со стороны Паннонии (Словении) через широкий равнинный проход в Альпах. Первой под ударом оказалась Аквилея в провинции Венетия, крупнейший в то время город. Гуннская волна в жажде добычи и славы, сметая все на своем пути, хлынула от Адриатического побережья до Милана (Медиоланума), бывшего столицей Римской империи в начале V века и где Аттила занял императорский дворец в предвкушении решающего броска на Рим, который не удалось ему совершить в силу ряда обстоятельств.

В Венеции, сев на небольшой теплоход – вапоретто, с остановками в Мурано и Бурано  мы благополучно добрались до самого дальнего острова – Торчелло. Пройдя от пристани по набережной вдоль канала, минуя  Понте дель Дьяволо (Мост Дьявола), через несколько минут увидели искомый объект: каменный, из белого мрамора, трон Аттилы расположен, рядом с раскидистой оливой, прямо на улице, выходящей на небольшую площадь, близ  базилики Санта Мария Ассунта (Вознесения Девы Марии), древнейшей в Венецианской лагуне церкви, построенной еще в 641 г. Туристы, пришедшие вперед нас, успевают сесть на трон, щелкают фотообъективы. Каждый хочет запечатлеть себя на этом легендарном месте.

Местная молва в течение уже многих столетий связывает это мраморное кресло, осененное ветвями раскидистой оливы, с именем вождя гуннов, который, кстати, никогда на нем не восседал. Есть, правда, версия о том, что это кресло могло принадлежать епископу, перебравшемуся в 638 г. на остров почти столетие спустя после ухода гуннов из Италии и основавшему здесь соборную церковь. Но никто о нем теперь не помнит, а воинственного предводителя гуннов запомнили на века, и пустующее мраморное кресло  на Пьяцца Торчелло легенда упорно связывает с именем Аттилы. В этом есть некий исторический парадокс: грозный завоеватель, согнавший жителей Адриатического побережья с насиженных мест на пустынный остров Торчелло, обретает здесь свой трон.

Подождав, когда схлынет поток туристов, иду к трону Аттилы. Совершаю троекратное движение посолонь – гороо вокруг самого трона и оливы – хранительницы трона, как мне подумалось. Шепчу про себя стародавние молитвы на бурятском языке, которые неожиданно приходят на память. Сажусь на белый мрамор трона Аттилы, ощущая прохладу камня, облокачиваюсь на мраморные «подлокотники», чувствую всем телом, как столетия проступают сквозь белый мрамор, и олива как ипостась мирового дерева осеняет этот долгожданный благословенный миг. Полузакрыв глаза, мысленно погружаюсь в поток времени: всадники проносятся в сторону Рима и кони встают на дыбы перед крепостными стенами обласканных южным солнцем городов. Рухнул Рим, словно могучий дуб, подточенный набегами северных варваров. И я, мимолетный путешественник, вынырнувший из глубин Азии – прародины гуннов почувствовал прикосновение Кроноса на легендарном символическом троне Аттилы.

Так распорядилась история, что трон Аттилы является теперь одной из достопримечательностей острова Торчелло и в целом Венецианской лагуны [14, с. 35]. Немногие знают, что знаменитая Венеция, обязанная своим рождением кочевникам, ставившим на колени Италию, начиналась с Торчелло. Об этом подробно сказано в романе  «За рекой, в тени деревьев» Э. Хемингуэя, который неоднократно бывал здесь. На острове, – пишет писатель, – поселились «люди, согнанные с материка вестготами. Когда-то тут жило тридцать тысяч человек; они построили церковь, чтобы почитать своего бога и воздавать ему хвалу. Они здесь обустроились. Построили церковь с квадратной башней и другие здания. Но нашествие москитов из-за наводнений и заболачиваемой земли, вызвавшее малярию, вынудило жителей Торчелло перебраться в здоровую местность, которую можно оборонять с моря. Будучи отличными моряками, они разобрали свои дома, камни погрузили на барки, и выстроили Венецию [15, с. 33-35]. Картина заселения острова Торчелло и дальнейшего переселения их жителей как основателей  Венеции передана писателем верно и согласуется с историческими источниками. Лишь одно обстоятельство нуждается в поправке. Видимо, Хемингуэй не очень вдавался в историю варварских орд, вторгавшихся в Италию, и полагал, как он отмечает в тексте, что причиной освоения острова Торчелло послужило нашествие вестготов. На самом деле, это были гунны под водительством Аттилы, овладевшие Северной Италией в 452 году.

Спасаясь от вторжения гуннов, первыми переплыли на остров Торчелло жители города Альтинум. Вслед за ними устремились беженцы из  других городов, захваченных Аттилой, в силу чего население небольшого острова значительно увеличилось. За время пребывания гуннов в Северной Италии первопоселенцы уже успели обжиться в Торчелло, а когда Аттила покинул прибрежье Адриатики, желающих возвращаться на материк к прежним пенатам среди островитян не оказалось, так как новые места жительства им пришлись по душе. Постепенно остров Торчелло разбогател на торговле с Константинополем и до XI века был самым крупным поселением в округе, собственно, отсюда и начиналась Венеция. Таким образом жители Торчелло, как истинные мореходы, освоили остров, ставший колыбелью их будущего и где запечатлелась память об Аттиле в устной традиции, которая и создала ему трон. Уже не как завоевателю, а скорее как крестному отцу их новой обители.

Таким образом, европейские легенды и сказания донесли из глубин времен до наших дней образ Аттилы, чья яркая жизнь и полководческий талант оставили неизгладимый след в истории средневековой Европы. Хотя большинство древних историков считают Аттилу жестоким варваром, всю жизнь стремившимся сокрушить христианский мир, однако народная  традиция, особенно германские сказания, возводят предводителя гуннов, азиата по происхождению, ставшего в представлении сказителей «своим эпическим героем», в круг  ведущих действующих лиц западноевропейского эпоса. Феномен этого метаморфозы заключается в том, что сам исторический прототип, безусловно, соответствовал представлению о нем как о героическом персонаже, каковым Аттила и был в реальной действительности. Также и в легендах, связанных с именем Аттилы, ему воздается должное как великому полководцу, память о котором пережила века.

Дугаров Б. С.
Россия, г. Улан-Удэ
khairkhan@mail.ru

Источники и литература:

1. Иордан. О происхождении и деяниях гетов. СПб.: Алетейя, 1997.
2. Томпсон Эдвард А.. Гунны. Грозные воины степей. М.: ЗАО Центрполиграф, 2008.
3. Стеблин-Каменский М.И.. Миф. Л.: Изд-во «Наука», Ленинградское отд., 1976.
4. Гуревич А.Я. Атли. // Мифологический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990.
5. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. Вступ. ст. А. Гуревича. М.: Худ. лит., 1975.
6. Мелетинский Е.М. Героический эпос // История Всемирной литературы. Т. 2. М.: «Наука», 1984.
7. Мелетинский Е.М., Гуревич А.Я. Германо-скандинавская мифология // Мифы народов мира. М.: Сов. энциклопедия. Т. 1, 1991.
8. Lotte Hedeager. Iron Age Myth and Materiality: An Archaeology of Scandinavia AD 400-1000.– Routledge: Social Science, 2011.
9. Хаттон Э. Аттила. Предводитель гуннов. Пер. с англ. Л.А. Игоревского. М.: ЗАО Центрполиграф, 2005.
10. Хаттон Э. Аттила. Предводитель гуннов. Пер. с англ. Л.А. Игоревского. М.: ЗАО Центрполиграф, 2005.
11. Дугаров Б.С. Бурятская Гэсэриада: небесный пролог и мир эпических божеств. Улан-Удэ: Изд-во Бурятского научного центра СО РАН, 2005.
12. Томпсон Эдвард А.. Гунны. Грозные воины степей. М.: ЗАО Центрполиграф, 2008.
13. Иордан. О происхождении и деяниях гетов. СПб.: Алетейя, 1997.
14. The Lagoon of Venice. Venezia: Storti Edizioni, 2004.
15. Хемингуэй Э. За рекой в тени деревьев. – М., Аст: Аст Москва, 2009.