Перевести язык танца на язык науки

Любое явление культуры, возрождаясь из прошлого, обрастает новыми смыслами, идеями, ценностями. Новое время возрождает его из своих потребностей и для своих целей. С этой точки зрения круговой танец, возможно, утратил какие-то исконные, первоначальные смыслы, но и обрел новые. Эта тема отдельного исследования. В нашем интервью с доцентом Казахской национальной академии искусств им. Т. К. Жургенова, членом Комитета ЮНЕСКО по нематериальному культурному наследию Евфратом МАМБЕКОМ мы лишь коснулись этой темы.       

– Евфрат Багдатович, Вы рассматриваете круговые танцы в контексте сегодняшнего дня. Это выявляет интересные особенности кругового танца, социума?

– Я больше рассматриваю круговые танцы в общекультурном процессе. Я докладываю не с искусствоведческой, а с  социо-культурологической позиции. Меня интересует, как функционирует культурная традиция в современном мире. На примере круговых танцев очень хорошо видно, как теряется нематериальное культурное наследие. Не случайно мой доклад называется «Круговые танцы казахов – корни забвения».

– Как происходит забвение, по каким причинам?

– Может быть, это не совсем отчетливо прозвучало с кафедры. Но на самом деле, если проанализировать механизмы забвения, то надо посмотреть на основные функции культуры. Это производство духовных ценностей, их распространение, хранение и потом уже освоение этих ценностей. Танец с функциональной точки зрения выполняет функцию освоения культурных смыслов и ценностей, чем функция их создания. Литература более автономна, она продуцирует новые идеи и ценности.

– Что подразумевается под освоением?

– Смысл надо освоить, его надо передать, чтобы он вошел в сознание человека, чтобы человек приобщился к новому смыслу. Как простой человек, который не обладает даром рисования, пения, может приобщиться к этому смыслу, а потребность эта есть? Он через танец может это сделать. Духовная ценность становится личной через личностное участие.

Конечно, на более поздних этапах развития культуры танец стал профессиональным, сценическим. С появлением балета, профессиональной хореографии, передача смыслов изменилась – пробудить эмоции, доставить эстетическое удовольствие. Мы через «Лебединое озеро» овладеваем смыслами добра и зла, верности и предательства.

Но сегодня говорим о круговых танцах, а это жанр культурной практики, в котором участвует социум. И здесь освоение заключается в передаче следующим поколениям, в сохранении. Сам этот танец уже не создает новый смысл, не продуцирует новую космогонию, он ее опредмечивает. Создает новый смысл текста, вербальный текст.

– По склонности и тяготению к определенным видам искусства, культурных практик можно охарактеризовать менталитет народа?

– Безусловно. Посмотрите на танцы народов Кавказа. У них тоже есть круговые танцы, но это боевые танцы. Танец существует, как подготовка к боевым действиям, для повышения боевого духа. Я наблюдал такие танцы и у африканских народов. Есть народы с высокой воинской культурой. У них танцы с боевыми движениями, в музыке очень жесткий ритм. Это вызвано самой жизнью, потребностями действительности.

Можно проследить, как эволюционировал танец в европейской культуре – от кругового традиционного танца, который существовал и у германских народов, до современных танцев. Мне удалось найти сведения, что у французов есть круговой танец, но они его считают заимствованным из Британии. Он называется у французов «черкесский». Французы говорят, что они его заимствовали у шотландцев. Откуда заимствовали этот танец шотландцы – тоже очень интересно.

Когда в Европе доминировала линейность, такая квадратная упорядоченность, то и танец приобретал определенную форму – кадриль, менуэт. Но самое главное, в чем смысл и искусство придворного танца? В согласованности действия общества. Нужно было, чтобы каждый партнер и в танцевальном зале вел себя, как на плацу. Это характерно для культуры XVII-XVIII веков, а в XIX веке с изменением философии жизни, с появлением индивидуализма, свободы личности появляется вальс.  Все знают, что вальс считался очень неприличным танцем. Но это показатель индивидуальности. Танец, как зеркало, отражает философские подвижки.

В начале XX веке от танца «вместе» Европа переходит к танцу «рядом». Вы обратили внимание, что именно в англо-саксонской культуре появляются чарльстон и шимми. Здесь не нужно партнершу держать постоянно, это осталось в культуре XIX века. В середине XX века в постмодернистской культуре с ее раздробленностью, мозаичностью сознания на грани непредсказуемости и “шизоидности” каждый танцует сам по себе, нет синхронности, и это дает новый смысл, новый уровень осмысления.

“Шизоидность” конца XX века выражается в непредсказуемости. Как писал один из психологов, шизоид – это не патология. Патологией является шизофрения. Все мы немного шизоиды или циклоиды, циклотимики или шизотимики. Потому что абсолютно нормальный человек выглядит ненормальным.

Так что “шизоидность” мира у меня не вызывает опасения. Но с другой стороны, она может все разрушить. Не случайно, что в этой обстановке, когда уже насытились безумием и неупорядоченностью мира, обращаются к круговым танцам и ищут в нем гармонизацию своего внутреннего мира с миром внешним.

– В своем выступлении Вы сказали, что после признания якутского олонхо шедевром нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО изменило свою политику в отношении различных жанров традиционной культуры.

– Просто очень сложно дифференцировать то, что у одного народа считается шедевром, а у другого народа оно  не является им. Это в принципе неправильно, потому что любая культура уникальна и шедевральна сама по себе. Выявлять со стороны, что является шедевром и что не является шедевром, не совсем корректно. Культуры не одинаковы, они своеобразны.

– Наделение статусом шедевра умаляет значение тех жанров, элементов культуры, которые не имеют этого статуса?

– Да. Того, что не попало в список. В рамках ЮНЕСКО была даже дискуссия на эту тему. Я думаю, что сейчас к этому правильно подошли. Концепция ЮНЕСКО «О защите и сохранении нематериального культурного наследия» как раз интегрировала в этот репрезентативный список все шедевры, которые были признаны. Они автоматически перешли в репрезентативный, то есть представительный список.

Что считать культурным наследием? Это определяет только то сообщество, которое практикует это наследие. Ни министерство, ни тем более международная организация не могут решить за народ, что шедевр, а что – нет. Если народ считает эпос или танец инструментом своей национальной идентификации, то это уже их культурное наследие. Причем независимо от количества носителей этого культурного элемента. Французы считают своим наследием традиционную средиземноморскую кухню. Итальянцы следом за ними внесли свою кухню. Южная Корея, Япония, Китай очень активно номинируют свои традиционные обряды, виртуальные места.

– Казахи что номинируют?

– Мы номинировали жанр ортеке (традиционное песнопение). Но его надо подавать не в список репрезентативного наследия, а в список элементов нематериального культурного наследия, требующих защиты. Это немного другая номинация, поэтому думаю, что в ближайшее время этот вопрос будет рассмотрен. Есть заявки по традиционной охоте с беркутом, подавали заявку по танцу Кара Жорга. Этот танец тоже был забыт, но его восстановили благодаря людям, стоявшим у истоков казахской культуры. Кара Жорга характерен не только для казахов, но и для Китая, Монголии, Алтая. В Казахстане он начинает набирать популярность, в отличие от других танцев, которые были искусственно поставлены и больше сценические. Есть много других танцев, требующих восстановления и глубокого анализа.

Елена ЯКОВЛЕВА.   Якутск.