Тенгрианство – способ существования кыргызов. И это далеко не тривиальная фраза. Она наполнена значительным содержанием. Тенгрианство по сути является монотеизмом. В нем все покровители отдельных стихий, будь то человек, животное, растение, земля, вода, огонь и т.д., подчинены единому Богу-Тенгри.

Приведем цитату из статьи исследователя Д.Льюис из Великобритании: «На основании моих бесед со многими людьми, живущими в этих регионах, я могу предположить, что настоящей религией в Центральной Азии является ни ислам, ни христианство, ни шаманизм. Вместо этого  религией большинства жителей Центральной Азии является, так называемая, «народная религия», объединяющая многие, в корне различные верования.          Некоторые из этого множества поверий и религиозных практик включают, например, страх перед сглазом и другими проклятиями, астрологию и другие формы предсказания будущего, ритуалы, связанные с рождением ребенка, обряды поминовения усопших предков, боязнь духов и обращение к целителям медиумам и колдунам. Они утверждают, что являются мусульманами, хотя реально их можно назвать материалистами, отягощенными множеством народных поверий»   [6, с. 123].

Господин Д. Льюис не понял , что «народная религия» – это и есть современное проявление тенгрианства. В одном он, безусловно, прав: ритуалы и обряды являются действительно всенародными и обязательными для каждого члена  общества.

Народная религия содержит религиозное и магическое наследие, структуру ритуалов, поверий, устных традиций и легендарных представлений, за которыми стоят века минувшей истории. Лишь медленно и нерешительно она смогла объединиться с миром ислама. Представления, широко распространенные с древних времен, вплелись в новую религию с помощью миссионеров – суффистов и мулл, которые и сами зависели от тех же поверий, но смогли объединить их с упорядоченной системой исламских ритуалов (намаз, орозо, жаназа, нике и др.). Молитвы и ритуалы, привнесенные из Аравии и Ирана, таким образом, сосуществуют с местными традициями, даже если они имеют иногда очевидные признаки захватчиков. Например, ислам (особенно шиитское течение) отторгает песни, танцы, изобразительное искусство, игру на инструментах и другие виды народного творчества, которые составляют основу национальной культуры. Цель очевидна: уничтожение памяти народа [10, с. 191].

Соборное богослужение (или мечетное), накладывающее свои порядки на практике тенгрианства, не упраздняет древний киргизский религиозный субстрат. Кыргызские обряды и обычаи такие, как «аластоо», «жертвоприношение», «тушоо кесүү», «сөөк койуу», «мазарга сыйынуу», «шам жагуу» и многие другие, принципиально иные, чем исламские, снабдившие их скорее внешней оболочкой, нежели внутренним содержанием.

Тенгрианство по сути было светской религией. Именно это обстоятельство отличает его от всех мировых конфессий. У кыргызов в доисламскую эпоху богослужение отправляли специально подготовленные люди. Их называли то шаманом, то камом, то бакшы или бүбү (женщина-знахарь). Сравните с европейской культурой: в дохристианскую эпоху таких людей называли жрецами. В русской традиции они именовались знахарями, лекарями, повивальными бабками и т.д.

Народная религия, иначе говоря, тенгрианство – это одна из форм проявления духовного мира кочевников, не привязанных к земле, но подверженных влиянию надземных стихий. Здесь необходимо отметить, что европейцы, в том числе русские, под кочевничеством понимают переселенческий образ жизни. На самом деле кочевники, никуда и не переселялись. Поскольку они были скотоводами, просто меняли место обитания в зависимости от сезона, либо по горизонтали (степняки), либо по вертикали (горцы). А через год снова возвращались на прежнее место. Другое дело военные или завоевательные походы. Они были у всех народов одинаковые. И кочевники не исключение. Номадическая культура определяла образ жизни, в том числе веру. Такая вера существенно отличается от религиозного мира земледельцев, воинов или, например, торговцев, объединенных вдоль естественных границ магистральных путей. Образ жизни, способ ведения хозяйства, особенности жилища и т.д. – все эти специфические обстоятельства жизни этноса наделяют народную веру почти безграничным количеством вариаций в отношении её содержания.

Сама же она, как комплексное свидетельство архаических форм жизни и их местных особенностей, предоставляет нам уникальную возможность проникнуть в доисламский религиозный мир кыргызов. Но это возможно при условии, что мы будем рассматривать народную веру в её собственном, присущем ей контексте, начиная с общего психического предрасположения кыргызов, для которых святость проявляется во всём – в любом месте, объекте или происшествии. Так, например, у кыргызов их главный герой Манас рождается по воле Неба, и  Эр Төштүк побеждает своих демонических врагов с помощью божественных сил, и витязь – маг «Төлгөчү Кара Төлөгү» всегда рядом с Манасом, и Алманбет, другой витязь – маг, вызывает дождь, пургу против врагов во время похода. Чуть ли не каждый родник в горах – это место для поклонения (мазар). Каждый пик имеет  свое священное название, каждое живое существо имеет своего покровителя и т.д.

И в современном Кыргызстане  спортсмены  вызывают дух Шаймердена ( покровителя добрых молодцев), и женщины-молодухи посещают святые места, прося для себя детей, и Умай-эне благославляет свой народ, и при похоронах ценится плач-причитание, и жертвоприношение производят при стихийных бедствиях и т.д. и т.п. Напрашивается вопрос: «Где здесь традиционный ислам?» Многие черты этой уникальной религиозной картины мира могут  открыться , если будет предпринято систематическое изучение народных поверий, обычаев и обрядов, которое только начинается.

В течение прошлых столетий господствующие мировые религии обратили в свои ряды миллионы людей. Сегодня религия откровенно стала оружием политиков. В начале  XXI века институты мировых религий все больше влияют на передел мира. Становится все жарче и опаснее на всей планете, одни цивилизации диктуют другим свои порядки.

Глобальные проблемы экологии, международного экстремизма, терроризма, наркомании, СПИДА, коррупции, преступлении, и неравенства всех людей засвидетельствовали факт, что человечество еще не поняло причины этих проблем, и именно поэтому не способно решить их.

Жизнь и ход развития человечества вынуждают нас более глубоко рассматривать фундаментальные понятия, по которым мы понимаем мир, физическое тело, душу, общества и их отношения друг с другом, цель существования человечества и сущности жизни. И конечно, встает вопрос: как мы можем решить эти проблемы?

В контексте этой главной проблемы современности встает вопрос тэнгрианства – мировоззрения и образа жизни кочевых народов. В настоящее время тэнгрианство и его истоки, как мировоззрение и религия, в мировом научном религиоведении на должном уровне не исследованы. Причина этого заключается в крайне скудных письменных материалах, оставленных древними народами, исповедовавшими эту религию.

Первым в мире узнал, что у кочевых  тюрков была своя письменность, датский рунолог Вильгельм Томсен (1842 – 1927). 25 ноября 1893 года ему удалось выделить из текстов орхонских надписей  первое слово – тенгри. Этим словом открылась новая глава истории тюрков и монголов. Это слово       – ТЭҢР стало ключом для изучения духовной культуры и истории кыргызов, доселе считавшимся народом без истории, без письменности, без культуры , без государственности.

«Самая древняя религия на планете, – пишет О.Сулейменов,- оформившаяся  как философское учение, уже в IV тысячелетии до рождения христианского бога, ставшая матерью семитских и индоиранских религий, заметно повлиявшая на древнеегипетские культы,- тенгрианство уже давно ждет своих исследователей … . Насколько  бы легче было бы разбираться археологам в черепах, если бы в библиотеках выдавали материалом и мыслями  книгу «Тенгрианство» [9, с.567]. Сказанному добавим, что было бы полезно и теологам, и философам , и историкам, и культурологам, и лингвистам, естественно, с точки зрения науки, а не обращения в иную религию.

Поэт и общественный деятель О. Сулейменов соотносит тюркское таңрi c названием древнешумерского бога солнца тенгери (дингир, тингири). Определяя отношения шумерского и тюркских языков как «культурное родство», обусловленное единой религией, он сопоставляет семантические гнезда слов: бог и человек. Так, шумерское  дингир (демер) – бог, небо – соответствует тюркским тенгир – тегри – дангир – теңир – таңир, за исключением, чувашского тенгир – море. А шумерское тингир – тигир – название реки (современное Тигр в Ираке) он считает сопоставимым с тюркскими тенгиз – теңиз –денгиз – деңиз в значении «море, большая река». О. Сулейменов пишет: «Переход значений небо-море возможен и подтверждается примерами из языков. Чередование чувашского р с общетюркским з системно» [9, с.547].  (Например, киргизские көр-көз, семир-семиз – А.С.). Можно добавить ещё один ряд чередования, например,  т-д: таг-даг, топу-допу, төбө-дөбө и получим тенг-денг, то есть тенгиз-денгиз.

Таким образом можно считать, что пара «теңир-деңиз» имеют значение «небо-бог-море».

Некоторые специалисты этимологию слова тэнгрианство объясняют от слова тэнг – равный (тюрк.). Но можно исходить и из якутского танг или тангар – собирает, моделирует, конструирует. В созвучии со словом «айыы» (творение, творить, творец) – «Айыы Тангара» означает Конструктор, Зодчий, Архитектор мироздания – природы, неба, космоса.

Тэнгри – Теңир творит по заранее намеченной, запланированной, схеме, внося непрерывно в сотворенное свои усовершенствования. Теңир – это Космический разум, творящий и моделирующий по определенному плану, а человек лишь частица его творения наравне со всем остальным – окружающей средой, животным и растительным миром.

Теңир наделяет все свои творения телами и душами, а человека ещё и духом – разумной волей, благодаря чему он может немного творить как сам Теңир, и благодаря которому осуществляется творческая связь не только между его телом и самим Теңир. В тенгрианстве нет мессии, пророка, просветленных, божественные откровения которых излагаются людьми в виде учений на бумаге.

И в этом колоссальное различие тэнгрианского мировоззрения от учений, в сущности созданных людьми – христианства, ислама и др., в которых заложена концепция отождествления Бога-создателя с богом-человеком, и в которых страдающему Богу-человеку отводится центральная мессианская роль. В буддийском мировоззрении эта роль отводится Будде Гаутаме, его откровению и учению, иудейском – Моисею, христианском – Иисусу Христу, исламском – Магомету, из современных религиозных течений – Муну, Ага-хану и т.д.

На первый взгляд, относительно этих религий тэнгрианство политеично, но, по сути, оно глубоко монотеично, поскольку кроме Теңир высшей силы, включающей в себя непрерывное созидательное творчество и непосредственное конструирование, нет. Все остальные силы – его творения – помощники, посланники. Которые в разные концепции вошли как духи, ангелы, пэри, дэвы, лха, гэгены, тэнгри и т.д.

У каких народов в доисторическое время существовал культ Тэнгри, Тангара, Тэнгер, Денгир и т.д.?

Начнем с древних шумеров – Денгир, затем у народов Океании – Тангарао,  угры – Тура, китайцы – Тен цзы тюрки: кирг. Теңир, каз. Таңрi, алтайск. Тенгери, шорск. Тегри, хакасск. Тигир, Тер, Тувин. Дээр, чуваш. Тура, якутск. Тангара; монголы: Тэнгэр, бурят. Тэңри, Теңгэри, калм. Тэнгэр., и т.д.  Итак, вся Азия, весь Восток был под культом Тенгри – Юго-восточная, Передняя, Центральная, Средняя, Северо-восточная.

Но только ли Азия? Человек с глубокой древности обожествлял священную пару – гору и озеро, водоем под священной горой, давая им священные названия. Священная пара – символ космогонии всех народов: гора, скала – символы неба, космоса, мужского начала, а водоем, озеро, море. океан – символы земли, женского начала. Горы с названием, содержащим в корне Тенг, Танг и т.д. – это символы неба, космоса, силы, сотворившей мироздание – бога.

Проследим географию самых высоких и священных гор и водоемов, содержащих корень тенг, танг, тенгри, тунгир, туран и т.д.

«Спустимся» с самой верхней области планеты – Гималайских отрогов и Тибетского плато, где буквально вся топонимика «дышит» культом Тенгри.

По направлению на северо-восток: Тибет – гора Нъенчен – Тангла, оз. Тэнгри Нур, Данграюм, хр. Тангла, далее Тянь-Шань – пик Хан Тенгри, гора Теңир – Тоо, затем Алтай – р. Тигирецкий, Западные Саяны – гора Туран, Иркутская область – гора Тангуй, Амурская область – хр. Турана, Читинская область – хр. Тунгирский ,Монголия – гора Отгон-Тэнгри на Хангайском хребте, гора Тангир-улан-хошу в долине реки Орхон и т.д.

По направлению на северо-запад с тибетского плато: Тибет-гора Тхок Тингрин, Памир – хр. Тенгиз Бай, Казахстан – оз. Тенгиз, Урал – р. Тура, Приморские Альпы – р. Танаро ( на границе Франции и Италии), Исландия – гора Тингейри и т.д.

Юго-запад: граница Тибета и Непала – Танг цзон, Иран – гора Туран в предгорьях Хорасана, Каспийское приморье – Туранская низменность.      Северо-восточная Африка – город Танга под Килиманджаро, Марокко– город Тангир и т.д.

Юго-восток: Тибет – пос. Тингри под Эверестом, Непал – гора Тенг Боне, пер. Тангла на границе Индии и Пакистана, Филиппины –гора Тандаг, Ява – гора-вулкан Теннгер, Австралия – о. Тонга и т.д. (Примеры взяты из географического «Атласа мира») [1].

Конечно, все эти названия имеют свои индивидуальные объяснения, связанные с той или иной исторической действительностью, но нет сомнения, в том, что они связаны с чем-то дорогим или священным для тех людей, которые обживали эти местности.

Как видно, священная география с корнем «Тенг» или «Танг» в доисторические времена была распространена почти по всему земному шару, охватывая Азию, Европу, Африку. А если признать выводы современных ученых о происхождении американских индейцев из Центральной Азии, а именно с Алтая, то и Америка была заселена тэнгрианцами.

В современных тюркских языках нет больших расхождений в языковой репрезентации этимона (теонима) теңир, за исключением некоторых фонетических вариантов, типа: тат. теңри, туркм. таңры,турец. танры, каз. тэңрi  и т.д.

Еще  Г.И. Рамстедт говорил: «Во все времена, как в монгольском, так и в тюркском, отвлеченные имена (абстракта) выражались путем одновременного употребления двух противоположных по своей идеи понятий» [7 , с. 222]. В подтверждении сказанного можем привести примеры из киргизского языка: эртели-кеч (утро-вечер), күнү-түнү (день-ночь), өйдө-төмөн (вверх-вниз), асман-жер (небо-земля) и т.д. и т.п., в этой череде представляется закономерным существование сочетания таң-иңир (рассвет-сумерки).

Казахские ученые Е. Жубанов и А. Ибатов считают, что «основа таң еще задолго до тюркской эпохи могла быть образована путем парного словосложения двух самостоятельных лексических элементов – та –(i) ң, первоначально выражавших две крайности антитезного противоположения: верх-низ. Элемент та в подобном симметричном расположении членов высказывания, несомненно означал высоту, т.е. небо, семантика которого закрепилась в тюркских языках в составе морфемной основы тау (та-у) – гора» [2, с. 325].

Изучая развитие сонантного  у (уу) в различных тюркских языках мы можем обратить внимание на оформление финальной части оронима та в значении гора: каз. тау,кирг. тоо, алт. туу, узб. тог, хак. таг, чув. ту, турк. даг, тат. даг, як. тыа. Названия горных массивов подтверждают данную гипотезу: Ала-Тоо (в кирг. яз), Алатау (в каз.), Алтай (в алтайск.), Көпөт-даг (в туркмен.), Аюу-даг (в татар.) и т.д. В этот же ряд вписываются лексемы, обозначающие родственные отношения: тайата (дедушка по матери), тайаке (брат матери), по-казахски тага в значении высокочтимый.

К тому же отмечается факт чередования конечного сонанта с увулярными консонантами: тай-таг (гора), сой-сок, но согуу (резать, бить), кый-кык (навоз), бай-бак, но багуу (кормить), той-ток, тогу, но тойунуу (быть сытым) и т.п.

Если учесть, что слово ата (отец) имеет космогоническое значение «покровитель» в наименованиях типа: Чолпон-Ата (покровитель овец), Камбар-Ата (покровитель лошадей), Таштар-Ата или Манас-Ата (покровитель гор), то становится ясно, что пракорень та связан с небесным покровителем и приводит нас к солярному кругу, то бишь, к солнце-поклоническому периоду человечества.

У киргизов существует фразеологизм төгөрөктүн төрт бурчу (дословно: четыре угла круга). Как изветно, у круга углов не бывает. Тогда что означает данный фразеологизм? Тө (вариант та), как мы уже знаем, означает высоту. Сравните: төбө-дөбө (холм)), а также төбө у человека – макушка. Күн төбөдөн тийгенде говорят кыргызы, то есть, солнце находится в зените, полдень. Итак, тө – высота, көрөк – видимость. В интервокальной  позиции к чередуется с г и получаем төгөрөк (в дословном переводе: бесконечная видимость или круг или  солярный круг), а четыре угла скорее стороны света: север-юг, восток-запад. Таково было, видимо, миро-представление кыргызов: равносторонний крест внутри круга (см. наскальные рисунки).

Согласно кыргызской народной этимологии основу теонима теңир составляет корень тең – то есть равный для всех живых и неживых существ. Что означает тогда аффикс – ир? Народное мифотворчество гласит, что имена равных по рангу божеств таң (утро) и иңир (вечер) всюду произносились вместе и в последующем слились в одно лексическое целое: теңир, тэңрi в одних языках, таңыр, таңры в других языках. Подобная ассимиляция и метатеза в тюркских языках довольно распространенное явление. Сравните: Бай-көл=Байкал, Кара-көл=Каракол, Чоң-өр=Чөңөр, убакыт-убакты, бул күн=бүгүн, бул жылы=быйыл.

Даже в русской транскрипции назальный ң дает сочетание гн: теңри – тенгри, моңол-монгол, тоңус-тунгус и т.д

В лингвистической литературе, начиная со среднетюркского периода и до наших дней, поясняется главным образом семантика интересующего нас теонима. Так, у М. Кашгари зафиксированы три значения слова тэңри, как-то: 1) бог; 2) небо; 3) великий, [3.с.87]. А так же в его творчестве теңри часто встречается в составе афоризмов, эпитетов, фразеологизмов: теңри от өндүрдү [4, с. 411] – тенгри траву вырастил, ол теңриге кериткинседи [4, с. 499] – он хотел решить, что бог один, теңри мени улуглады [4, с. 537] – бог меня сделал начальником, теңри каргышы анык озе [4, с. 793] – проклятие бога ему самому, теңри кулы Кулбак [4, с. 815] – раб божий Кулбак.

Интересно было бы сравнить теңир с китайским тянь (небо). Ведь, звуковое совпадение с тюркскими тең, таң,возможно, неслучайное, поскольку название горного массива в Кыргызстане Тянь-Шань переводится как Небесные горы [5].

В таком случае, можно гипотетически предположить, что корневая морфема – иң в слове иңир с семантикой низ означает определение вехи в процессе сложения парного слова та-иң. Если в таком противопоставлении та, несомненно, выражает идею высоты (верха), то иң указывает на подземный мир (низ), тем самым объединяя трихотомию космоса.

В китайской мифологии инь один из двух духов (инь и ян), родившийся из бесформенного хаоса Вселенной, управляющий Землей; сила (качество энергии) становления и развития Вселенной; темное женское начало[8]. Ян означает мужское начало. Эта древнекитайская символика в своей основе имеет архаические представления о размножении, плодородии и подчеркивает дуализм женского и мужского начал.

К гнезду слов с семантикой низ в киргизском языке можно отнести следующие основы: ийин (плечо) по отношению к төбө (макушка), ийин – нора (по замечанию К. Юдахина ферганские и таласские кыргызы до середины ХХ в. произносили ийин как ин – А. С.), ини – младший брат. В другой фонетической транскрипции: аң – яма, обрыв; эң – наклонившись вниз с коня достань – вид конноспортивной игры, где всадник наскаку достает с земли приз, чаще всего монету; эңиш – вид конноспортивной игры, где всадники друг друга сталкивают или стаскивают с коня вниз, к земле; эңиш или эңкейиш – склон по отношению к горе; эне-мать (женское начало); өн – произрастать, расти (по отношению к семени зерна).

В общетюркском плане киргизское иңир входит в семантическое гнездо «вечерняя заря», как и каз. иңир, башк. эңер, туркм.иңрик, к-калп.иңгир, караим. iнгiр и  т.д.

Постулируя иң (иң, аң, эң, эн, өң) как противоположность та в гендиадисном построении та-иң, мы считаем, что иңир (сумерки) является вторичной основой, производной от иң при помощи аффиксальной морфемы ир, составляющей известную пару р/з в системе категориального понятия о едином и обобщенном множестве: теңир-теңиз. В свою  очередь, – р(ир) в более ранний период мог гомогенно соотноситься с наречным эр в смысле рано, прежде, засветло, что мы обнаруживаем в композите типа эрте-рано, эртең-завтра, в других тюркских языках иртаң. Если учесть, что в киргизском языке эр олицетворяет мужское начало: мужчина,  богатырь, герой, то нелишне предложить, что иңир соединение женского и мужского начал.

Время сложения теонима теңир как парного слова, выражающего собой единство противоположностей, должно быть намного раньше, чем образование самих языков тюркской генеалогической семьи .

Таким образом, по нашему мнению, вечное движение солнца, незыблемая смена дня и ночи нашли отражение в словах таң и иңир, составляющие диалектическое единство, затем уже превратившиеся по закону сингармонизма и чередования звуков в теңир со смыслом «вечное небо определяет жизнь на земле».   

Теңир выступает в древнекиргизской мифологии как  неперсонифицированное мужское божественное начало, распоряжающееся судьбами человека, народа и государства. Возникшее еще в доисторическую эпоху представление о теңир складывалось на основе анимистических верований о небесном духе-хозяине, причем небо мыслилось и его непосредственным проявлением, и местом его обитания.

Позднее образ единого благодетельного, всезнающего, правосудного божественного неба – теңир в наибольшей мере сохранился у тюркских и  монгольских народов.

Закодированная в мифах и легендах, связанная с национальными традициями тенгрианство помогало с детских лет познавать и закреплять в сознании тюрков и монголов основы этой религии, ее обычаи и обряды, ритуалы, моления и жертвоприношения. В древние времена и средние века, когда в результате непрерывных войн и набегов возникали интенсивные контакты между тюркскими и монгольскими кочевниками, их родоплеменные группы то и дело дробились и смешивались (что происходит вплоть до наших дней). Но, тем не менее, многие традиционные тенгрианские представления о конкретных божествах и духах, обычная культовая практика, сакральная терминология сохранилась [10, с. 184].

Все сведущие ученые считали древнетюркскую веру монотеистической, но ни мусульмане, ни христиане, ни буддисты не отмечали сходства между этой верой и своей. Европейская ученая мысль считала тюрков язычниками, подразумевая отсутствие у них какой-либо религии. Тенгрианство настолько отличалось от буддизма, ислама и христианства, что духовные контакты между представителями этих религий не могли быть возможными.

Итак, тенгрианство – светская, то есть,  народная вера, которая не имела письменного изложения своей доктрины. Все основывалось только на устной и визуальной базе, крайне простом и небольшом по количеству священном реквизите. Благодаря простоте ритуалов и ясности доктрина тенгрианства просуществовала несколько тысяч лет и дожила до нашей дней, причем в одних и тех же устойчивых формах религиозного ритуала и практики.

Сыдыков А.Н., доктор филологических наук,
профессор БГУ им. К. Карасаева, Бишкек, Кыргызстан

Литература:

1. Атлас мира. – М.: Федеральная служба геодезии и картографии России, 2002. – 563 с.
2. Жубанов Е., Ибатов А. Анализ этимона Таңрi «всевышний» (опыт ретроспективного подхода / В кн.: Проблемы этимологии тюркских языков. – Алма-Ата, Гылым, 1990. – 450 с. (с. 314-336)
3. Кашгари М. Девону лугот – ит тюрк. Тошкент, 1960. – Т.1, С. 87
4. Кашгари М. Түрк тилдеринин сөздүгү. Дивану лугати `т – түрк: 1 том / Которгондор: Т. Токоев, К. Кошмоков. Баш сөздү жазган А. Акматалиев. – Б.: 2011.- 906 б.
5. Кытайча-кыргызча сөздүк / Түз. А. Саспаев. – Б.: 2003. – 1200 б. (С. 610)
6. Льюис Д. Национальные особенности и религии в Центральной Азии. // Центральная Азия и культура мира. Бишкек, 2002. – № 1 – 2 (12-13). – С. 123
7. Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание. М., 1957. – С. 222
8. Мифологический словарь: ок. 1800 статей / Г.В. Щеглов, В. Арчер. – М.: АСТ: Астрель: Хранитель, 2007. – 365, [3] с.: 33 ил. (с. 131)
9. Сулейменов О. Эссе, публицистика. Стихи, поэмы. Аз и Я. – Алма-Ата: Жалын, 1990.-592 с. С. 567-583
10. Сыдыков А.Н. Этнолингвистика: опыт ретроспективы: Б.: 2011. – 236с.
11. Туччи Джузеппе. Религия Тибета. / Пер. с итальянского Альбедиль О. В., – СПб.: Евразия, 2005. – 448с. С. 257