На уровне современного обыденного сознания функционирует миф об униженном положении хакасской женщины в традиционном обществе, что обычно обосновывается обычаями избегания (запрета называть по имени старших родственников мужа), карамчения (увоза девушки  силой), платы за нее калыма и пр.

В реальной жизни хакасская женщина занимала в семье и роде положение не менее значительное, чем мужчина. Гумилев Л.Н. утверждал, что у древних тюрков «отношение к женщине было подчеркнуто почтительным, рыцарским. Сын, входя в юрту, кланялся сначала матери, а потом к отцу».  «Происхождению по линии матери придавалось большее значение». [3,с. 73-74]. Насилие над замужней женщиной каралось смертью, и это преступление по степени тяжести стояло в одном ряду с самыми тяжкими (восстание, измена, убийство и пр.). Такое же отношение к женщине у хакасов сохранилось и к концу ХIХ века.

Вспомним, юрта, как и мир в целом, поделен на две половины, однако полноправной хозяйкой здесь является женщина. Наиболее важные решения по дому принимала она, т.к. это была ее территория, ее Вселенная. В случае развода все, что находилось в юрте, женщина увозила с собой. Мир мужчины начинался за порогом жилища. Но и это не абсолютно.

Хакасский героический эпос дает многочисленные примеры, когда женщины были богатырками, вершителями судеб целых народов. Более того, они являлась олицетворением души народа («Алтын-Арыг»), символом мужества и воли (Абахай Пахта), спасительницей этноса  в легенде о Белой   Волчице и пр.

Часто утверждают, что женщина считалась «нечистой», ее не пускали на родовые горы, она не участвовала в обряде жертвоприношения Небу. Однако, во-первых, известно, что женщина считалась таковой только в детородном возрасте. Девушки и женщины в старости имеют уже другой статус. Во-вторых, женщина, родившая и воспитавшая девять сыновей, имела право садиться на родовую святыню – ызых, что не позволялось даже самым уважаемым  мужчинам данного рода. А ведь по рождению она с принадлежала к другому роду, не всегда дружественному.

На наш взгляд, принадлежностью к иному роду и объясняется, например,  обычай избегания. Назвав старших родственников мужа по имени, она могла ненароком притянуть к ним духов своего рода. Известно, что  роды между собой ладили не всегда. Кстати известно, что обычай избегания имеет и обратное отношение: по отношению к молодой жене  никогда не позволялось ничего, что бы унизило ее человеческое достоинство. Примеров снохачества в традиционном мировоззрении хакасов не зафиксировано.

Что касается обычая карамчения, то он возник, по-видимому,  во времена враждебных отношений между  родами – кочевниками, когда знакомство молодых было затруднено. Позднее он остался как традиция, в большинстве случаев предварительная договоренность молодых превращала этот обычай в формальность. Однако это не означает, что не было случаев действительно насильственного увоза невесты, зафиксированных даже в середине ХХ века.

Современному человеку, находящемуся в плену мифа об униженном положении хакасской женщины, интересно было бы послушать песню жениха невесте конца ХIХ века: «Если ты войдешь в юрту, то я буду головней, которую ты можешь положить в огонь! Если ты велишь выйти на улицу, то я буду собакой, которую ты можешь выгнать! Если войдешь в воду, то я буду твоей опорой в знойные дни! Если взойдешь на гору, то я буду твоей тростью, на которую ты можешь опираться …» [4, с.260].

Что касается калыма за невесту, то он вытекал из закона традиционного мировоззрения о необходимости эквивалентного обмена. Приняв девушку, которая принесет роду мужа многочисленное здоровое потомство – гарант его продолжения, обязательно нужно было заплатить за «материнское молоко», ее вскормившее, оцениваемое очень высоко за его сакральный характер. Кстати, калым и обязательное приданое невесты по стоимости были сопоставимы, и именно они становились основой материального благополучия  молодой семьи.

Известно, что главной задачей каждого человека и каждой семьи  в традиционном обществе являлось рождение и воспитание как можно большего числа детей, которые были главной ценностью тенгрианства, гарантом незыблемости закона вечности  жизни и бессмертия души в бесконечной цепи перевоплощений. И здесь важнейшая роль принадлежала женщине.

Женщина в хакасском традиционном обществе была не только   хозяйкой юрты – Вселенной в миниатюре.  Она рожала детей, отвечала за жизнь и здоровье семьи и, самое главное, формировала нравственный стержень человека, семьи, народа в целом.

Первые три года ребенок считался еще тесно связанным с Верхним миром. За ним присматривала богиня жизни Умай. Поэтому неукоснительно  соблюдались следующие правила:

1. На ребенка нельзя было кричать, наказывать его.

2. Ребенок содержался в сытости и чистоте, его одежда всегда должна быть целой.

3.  Для защиты от внешних сил ребенка окружали многочисленными оберегами, осуществляли защитные обряды и ритуалы (например, давали ребенку некрасивое имя, чтобы духи не прельстились на него и не забрали его душу).

Если в семье часто умирали дети, шаманами проводились специальные обряды, чтобы души умерших детей вновь возвращались к матери (рождались). Похороны и поминки по маленькому ребенку были скромными и не полными, т.к. верили, что он очень быстро возвратится, поскольку его душа минует Нижний мир, сразу попадая в Верхний, а затем вернется в мир людей.

Процесс освоения и присвоения мира человеком шел по выработанным тысячелетиями правилам. Уже в колыбельных песнях ребенок усваивал основные идеи традиционного мировоззрения. Так, единство с миром ярко демонстрирует записанная Кышпанаковой О.Н. архаичная колыбельная, в которой в 8 строчках ребенок узнает, что он – небесной, священной природы, что его родители – Черный Петушок и Красная Курица, бабушка – Царица Костяника, а дедушка – Царь Смородина [5, с. 11].

Первые именины проводились в три года, т.к. считалось, что с этого времени ребенок начинает входить в человеческое сообщество, а значит, имеет право на знаки принадлежности к нему: имя, коня,  одежду. К двенадцати годам ребенок уже умел делать все, что должен уметь взрослый человек, был готов к самостоятельной жизни.

К 16-18 годам разрешалось вступать в брак. Свадьбы, как рождение и похороны, считались временем перехода из одной жизни в другую, что и оформлялось соответствующими ритуалами. Центральной фигурой здесь являлась сваха, которая несла ответственность за благополучие  молодой семьи всю жизнь.

Самой главной задачей каждого человека и каждой семьи являлось продолжение  жизни человека, семьи, рода и этноса в целом. Чем больше в семье детей, чем лучше они воспитаны, тем большим уважением пользовались родители. Мужчины только после рождения третьего ребенка становились  полноправными членами мужского сообщества, только с этого времени им разрешалось употреблять спиртное. Считалось, что к 40 годам в человеке пробуждается мудрость: его чувства обузданы, мысли продуманы, а поступки ответственны. Поэтому, например, во времена Древнехакасского государства  к Кагану «никто не может подойти, пока ему не минет 40 лет».

Роль старейшин определялась выполнением ими социально-правовых, обрядовых и  административных функций. Излишне говорить, что в восточной традиции было бережное и уважительное отношение к старшим по возрасту, особенно к старикам. Женщина в этом возрасте практически всегда могла проводить обряды очищения человека, жилища, территории. Она являлась и семейной целительницей.

В отличие от мировых религий, ориентирующих человека на обретение вечного блаженства в иных «горних» мирах, этническое сознание хакасов находило радость бытия в этом солнечном мире. Большинство каменных эпитафий VI-VIIIвв. начинаются словами «Я не насладился…» с перечислением тех ценностей, которые были особенно значимы для данного человека: жена, дочери, родная земля, «божественное государство» и т.п.  Любовь, добро и свет разлиты в этом, человеческом мире, поэтому бесконечная цепь перевоплощений становится оптимистической перспективой  возрождения вновь и вновь.

Акцент на приоритете идеи возрождения сделан в хакасском мифе о сотворении мира и человека (аналоге библейского о грехопадении), в котором Бог наказал первым людям: «Ешьте красную смородину, растущую на восходе солнца…Но не трогайте красную смородину, растущую на закате». Вспомним, что восток – символ рождения, жизни, в отличие от запада, связанного с миром смерти.

С другой стороны, особенностью традиционного мировоззрения является культ предков, что делает прошлое не просто ушедшим навсегда, но всегда актуальным, т.к. время в традиционном мировоззрении течет по кругу. Предки и потомки – по сути одно, и в их целостности – залог единства рода и этноса.

Европейская ментальность ориентирована на приоритет личности с ее активно – волевыми, преобразующими мир функциями, поскольку человеку важно оставить след и заработать вечное блаженство после этой единственной жизни. Это – его шанс избежать ужасов ада. И в этом, возможно, кроется одна из причин доминирования идеи прогресса в западной ментальности, которая привела к впечатляющим достижениям  европейской цивилизации.

Перспектива попасть или избежать ада не  пугает традиционно мыслящего человека. В Нижнем мире мало радости, света, каждого человека ждут неизбежные испытания в процессе перехода из мира в мир, поскольку это – закон. Но страдания перехода преходящи.

Значит ли это, что  в традиционном обществе отсутствуют механизмы, удерживающие человека от греховности мысли и поведения, стимулирования добродетельной  жизни? Понятия тотального экзистенциального страха в традиционном мировоззрении хакасов, пожалуй, нет. Но нет и вседозволенности, т.к. во-первых, существует идея пути, судьбы мира, этноса, рода, отдельного человека, которые определяются на небесах. Хакасская пословица гласит: «Что срок имеет – в срок исполнится; что время имеет – в свое время совершается». В народном фольклоре часто встречаются сюжеты, связанные  с Книгой судеб, по которой  узнаются пути решения многих проблем героев.

По авторитетному мнению Элиаде М., человек в традиционном обществе  «смело взваливает на себя огромную ответственность: например, соучастие в создании космоса, сотворении своего собственного мира, обеспечение жизни растений и животных…Речь идет об ответственности космического плана, отличной от ответственности моральной, общественного или исторического порядка, которые единственно и известны современным  цивилизациям» [8, с. 62].

Бездумное вмешательство в развитие мира, нарушение порядка и гармонии, отказ от пути, предназначенному судьбой, является тяжким грехом. Наказание последует сразу, если грех относительно невелик, в виде болезней, неудач на охоте, падежа скота и пр.  Но самые тяжкие грехи оборачиваются и самыми тяжелыми последствиями: несчастьями в семье, смертью детей, вымиранием  рода.  Что касается последнего, то это, в конечном счете, означало и конец перевоплощения человека, поскольку перерождение душ происходило внутри рода. А это – окончательная смерть души, самое страшное наказание.

Традиционное мировоззрение верило во всеобщий закон компенсации, закон справедливости.  Интересна в этом смысле хакасская пословица: «Сила человека даром не пропадает, за пролитую кровь человек все равно будет наказан».  Весь хакасский фольклор демонстрирует, что наказание человек очень часто получает не по линии общества, но  от Великого Синего Неба, которое, как известно «строго, но справедливо».

Традиционное мировоззрение хакасов за тысячелетия сформировало свой кодекс нравственности. Одним из самых тяжких грехов было клятвопреступление, ложь: «Чем быть лжецом, лучше  быть вором; чем вором быть, лучше умереть».

Чистота мысли онтологически важна: «О хорошем будешь думать,  к хорошему примкнешь; о плохом будешь думать, к плохому присоединишься». Хакасы верили, что  дурные мысль и слово возвращаются назад: «Проклятие твое на твою черную голову опустится».

Честность в делах считались нормой. Радлов В.В. в ХIХ веке отмечал, что «пятьдесят лет назад абаканские татары  славились своей честностью…Но теперь бывает воровство и конокрадство». В падении нравов, по мнению ученого – путешественника,  виноваты «сосланные, поселившиеся в деревнях неподалеку от юрт». «Разбой, грабеж, убийство среди хакасов случались крайне редко» [7, с. 229].

По-видимому, материальное благополучие в рамках ограниченных потребностей традиционного общества, достаток народа в целом, крепкие  семейно – родовые связи способствовали  сохранению у народа  нравственных устоев. Однако к концу ХIХ – началу ХХ вв. уже пороком стало пьянство, настоящий бич современности.  Сложилось много поговорок, осуждающих пьяниц, поучительных легенд, рассказов, среди которых самые впечатляющие – легенды о Ханза – Пиге, Ах – Кюмюк, Кормегес.

Главным условием благополучия в народе считался труд: «Чтобы пища была, до пота трудись». Недаром у хакасов практически все орудия труда несут, помимо чисто функциональной, сакральную значимость, часто являясь посредниками в общении с иными мирами и духами.

В народе осуждалось стремление поживиться за чужой счет: «Ротозея не обманывай, нерасторопного не расстраивай».

Поражает, как много и часто в героическом эпосе, пословицах и поговорках, обычаях и традициях  фиксируется мысль о взаимопомощи и поддержке друг друга как условии сохранения этноса. Особенно часто это требование обращено к героям – богатырям.

Род, народ как ценность особенно значимы для традиционного мировоззрения, т.к. они – условие выживания для каждого: «Скотину, отделившуюся от стада, волк съедает; отошедший от народа погибает». Мало с чем по силе может сравниться  легенда об Абахай – Пахта, верной своей родине и народу настолько, что не пожалела самое дорогое, что есть у женщины – детей, дабы не покориться  иноземцам и не остаться на чужбине. Легенда о Ханза-Пиге, последнем хакасском богатыре, боровшемся за независимость народа, была самой  любимой  у хакасов в ХIХ веке. У Катанова Н.Ф. она записана в самых разных вариантах, но везде смысл один: о верности родине  и народу, борьбе за их свободу ценой собственной жизни.

В самом народе верность традициям, закону в целом считалась необходимой добродетелью, в героическом эпосе рефреном повторяется: «Не носите одежду без пояса, не будьте народом без суда, закона»  [2, с.254].

Законами были уважение к старшим, забота о младших, особенно о сиротах: «Сирот вверх нужно тянуть, униженного на свет нужно тянуть».  У хакасов до середины ХХ века не было брошенных детей, сирот. Родственники не оставляли их без попечения.

Традиционное мировоззрение хакасов верило, что только светлые надежды, позитивное  мировосприятие и деятельность являются условием  светлого будущего, и предостерегало: «Несчастья не жди, увечий не подстерегай». По-видимому, предполагалось, что любая мысль может материализоваться. Особенно опасным считалось такое поведение женщины – матери  и жены, т.к. она составляла единое целое с детьми и мужем.

В традиционном мировоззрении хакасов был ярко выражен культ знания. Об этом говорит вся система народной педагогики: игры, считалки, потешки и пр. Достаточно привести только несколько пословиц     из множества существующих: «Учение – лучшее богатство», «Сила уступает уму», «Знай много, да говори мало» и т.п.

Таким образом, для традиционного мировоззрения хакасов особой ценностью являлась  не столько  индивидуальная жизнь, сколько целостность и жизнеспособность семьи, рода, этноса, а во время расцвета Древнехакасского каганата и «божественного государства». Условием вечности этноса становились  нравственная чистота и сохранение целостности и гармонии миропорядка каждого человека.

Трудно согласиться с Радловым В.В. в том, что  в  хакасском героическом эпосе народ играл подчиненную роль. Не народ существует для героев, но он является важнейшей ценностью  и смыслом деятельности богатырей и богатырок.  В хакасском героическом сказании «Албынжи» дается наказ герою:

Сила тебе для народа дана,
Пусть не уйдет бесполезно она!…
За свободу народа грудью вставай,
Радость людскую не нарушай,
Счастье народа оберегай !. [1, с.8].

Ибо это завещано свыше: «Тенгри (Великое Небо) тюрков и священная Земля – Вода (Родина) тюрков так сказали: «да не погибнет народ тюркский, народом пусть будет» [6, с. 37].

Таким образом,  в хакасском тенгрианстве человек нес особую ответственность за мир в целом; обладал целостностью с ним и самим собой (единством тела, сознания и души). Строгая упорядоченность общества, освященная веками и поддерживаемая всеми возможными способами, препятствовали проявлениям  экзистенциального   вакуума. Человек в традиционном обществе обладал позитивным  мировоззрением, что способствовало позитивной деятельности, ориентированной на творчество. И существенную, если не определяющую, роль в этом процессе играла хакасская женщина.

Анжиганова Л. В.,
Россия, г. Абакан
alv_9@mail.ru

 

     Источники и литература:

1.  Албынжи.  Хакасское героическое сказание. – Красноярск, 1984.

2.  Алтын Арыг. Хакасский героический эпос. – М., 1988.

3.  Гумилев Л.Н. Древние тюрки. – М, 193.

4.  Катанов Н.Ф. Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. Радловым. Ч. 1Х. СПб, 1907.

5.  Кышпанакова О.Н. Игра и мир детства в хакасской народной педагогике// Поиск, 1994.  – № 1.

6.  Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. М., 1951.

7.  Радлов В. Из Сибири. – М.  1989.

8.  Элиаде М. Священное и мирское. – М, 1994.

 

_________________________

* Работа подготовлена в рамках реализации проекта  РГНФ № 15-03-00146   «Мир женщины: эволюция ценностей, символов, ритуалов»