Феномен тюркского эпического сказительства: истоки, философия, предназначенность мастера

Аннотация. В статье  рассматриваются особенности  тюркского сказительства, его роль и место в духовной культуре  народов,  мифоритуальные истоки  эпосотворчества, также принципы поэтико-импровизаторского искусства и основные духовно-нравственные, личностные приоритеты статуса сказителя. Устанавливаются   пратекстовые качества эпоса «Урал-батыр», тематические универсалии, общие  мотивы, архаичные коды и  ритуальные функции эпических сказаний, определяются философские параллели, характерные  эпосам тюрков. Даются ценностные характеристики  исполнительских  показателей, также личностных качеств  сэсэнов.

Summary. The article tells about the peculiarities of Turkic storytelling, its role and place in the spiritual culture of ethnic, mithorituitalistic origins of Epos, also principles of poetic improvisatory mastery and the main of priorities of storyteller’s status. The thematic universals, coded tunes that are typical for Turkic eposes are established in the contexts of the Bashkir eposes.

Ключевые слова: миф, сказитель, эпос, ритуал, творчество, философия, импровизация, поэтика, мотив, Тенгри, тенгрианство.

Keywords: myth, storyteller, epos, ritual, art, philosophy, improvisation, poetic manner, tune, Tengri, tengrianstvo.

 

В тюркской традиционной культуре, духовности сконцентрированы единство и взаимосвязь самых различных этнических, хозяйственных типов (кочевое, полукочевое, земледельческое, скотоводческое и др.), религиозных учений (ислам, буддизм, православие, шаманизм) и систем жизневедения (этикет, образование, лечебная магия, народное искусство и т.д.). В отличие от других систем, тюркская традиционная культура глубоко синкретична, полисемантична и концепция её составляется из многих, самых различных мировоззренческих, языковых, философских, эмоционально-экспрессивных, смыслонесущих и других единиц. Наиболее объективное постижение  основных  парадигм  тюркской культуры связывается с охватом знаковых комплексов, вбирающих огромные пространства, разнообразные этнические, временные, локальные компоненты и специфику особой ментальности Человека степной цивилизации. В этой связи очевидно, что изучение этой культуры требует учёта многих факторов и применения особых методик. В философском прочтении многогранность тюркской культуры осмысливается также как единичная и неповторимая. Логично заключение, что «уникальность тюркской философии заключается в органическом сочетании традиции и открытости к инновациям, номадического и оседлого опытов освоения мира сакрального, профанного и хтонического, она характеризуется толерантностью, свободолюбием, изначальностью слова и оптимизмом» [1, С.71].

Этногенетическое, фольклорное, философско-эстетическое прочтение этого феномена  как тюркская  культура дает  ясные представления о   проникновенной, особо ценностной мудрости, широте мышления  и глубинном осознании явлений и природе  души человека Великой степной цивилизации. Этим народам характерны концепты связного обобщения разнообразных явлений с установлением  их  смыслового единства, неподражаемая искренность передачи опыта и результатов глубоко  вдумчивого миросозерцания степенность и достоинство  натуры.  Идеи-доминанты о добродетели и человечности,  человека в Природе и природы в человеке  наиболее явственно  сохранены в фольклорном  фонде, проецируя архаичную матрицу  духовности, специфику многовековых традиций  тюрков.

Издревле человеческий коллектив жил, трудился, развивался по законам, предписаниям, которые за многовековой опыт освоения мира и практики бытования обозначили могучую систему общество-природо-и человековедения. Одним из наиболее значимых концептов, демонстрирующих эти знания в целостном художественно-образном, а также практическом проявлениях, является фольклорное творчество. Тюркский фольклор – достояние мировой духовной культуры, в котором с древнейших дописьменных времен  аккумулированы многовековые знания, философия о мире и природе,  также  свидетельства  о древности языка, жизненных идеалов народа. За тысячелетия непрерывной традиции этот комлекс сформировался как золотая кладезь  духовного опыта,  жизнедеятельности и архетипический фонд непререкаемых ценностей общечеловеческого уровня. Истоки этой культуры восходят ко времени энеолита – переходному периоду от каменного к веку металла (II–III тыс. до н.э.), тем самым обозначая время возникновения мифологической системы осознания мира,  в дальнейшем   определяющего  узнаваемые особенности фольклорного творчества. В этой системе знаний, как в никакой другой, наиболее  четко выражены   особенности изначальных традиций, впоследствии по-разному проявляющиеся в культуре башкир, казахов, кыргызов, туркмен, алтайцев, каракалпаков, ногайцев и др. этносов.

Основные культурные комплексы, в которых обобщены доминирующие идеалы тюрков, ментальность, функциональные, морально-нравственные приоритеты, представлены  в трех  главных принципах жизневедения: эпический (в исполнительском отношении – сказительский, передача эпосов и тексты эпосов,  сказы, протяжные  песни, мелодии), обрядовый (ритуалы, функциональные действия, этикет, законы жизнедеятельности Рода, культ Чести-Намыс, гармония  отношений  с природой, предками и т.д.) и целительский (магические акты и ритуалы, шаманство,  народное здравоохранение, знания силы Неба, воды, огня, трав, сакрализация места,  времени, пространства  и т.д.).

Созданные   равно как с творцами – народами эти механизмы  жизнедеятельности несут   особо знаковые информации о народе, отображая этнический, духовно-нравственный, мировоззренческий, генотипический  облик тюрков  и при этом обнаруживая  различия, свойственные  разным  их народностям. Прочная  сохранность в памяти и сознании характеризующих  ментальность и могучий Дух тюрков современности этих инструментариев  объясняется тем, что  создание их и активация в  духовной жизни происходили  в орбите тенгрианских воззрений и учений.  Великая  сила  веры  в верховное божество Тенгри – творца  и покровителя судеб, Побед и  Дорог  обусловила  воссоздание соответствующего характера инструментов жизневедения, каковыми являются  указанные выше. Непререкаемый фонд волевого и эмоционально-чувственного потенциала,  громадная  духовно-физиологическая  энергетика и жизнетворный  посыл  в этих   наследиях бесспорен. Потому  изучение этих ценностей в аспекте  не только теоретического, но и этнопсихологического, этносоциального практик, также  в аспекте  медицинской антропологии, мировоззренческого, нравственного  воспроизводства  сил этноса  в XXI в.  особо актуально.

Сказительство и устно-поэтическая словесность – многовековая могучая система  духовно-нравственного образования народов и форма передачи знаний, моральных ценностей от поколения поколению. Этот институт  сформировался как гарант поддерживания этнической идентичности,  духовно-нравственной    состоятельности, уникальности   традиций этноса, его  жизнестойкости и устремлений. Эпические сказания башкир “Урал-батыр”,”Акбузат”, “Заятуляк и Хыухылыу” . “Кара юрга”и др., “Манас”  кыргызов, “Кобланды”, “Шора батыр”, “Кыз жибек” казахов,” Маадай-Кара” алтайцев, “Муса-батыр“ногайцев, ”Ньюргун ботур” саха (якутов) и др. произведения стали главными Книгами Чести и Достоинства  коренных народов-творцов. Создание и  поэтико-стилевое, художественное совершенствование этих Гралей  охватывает огромные временные рамки, проявляя изначальную самодостаточность, образованность Духа, высокие  приоритеты и  непрерывность  творческих традиций. К векам нынешним  произведения  эпической  словесности   становятся как  духовно-нравственные  паспорты тюрков.

Благодаря самым талантливым сочинителям, обладателям великого ума и прозорливости  избранникам, мудрецам, поэтам-импровизаторам, а также  осознанию культовой    ценностности.  Слова тюркская система сказительского искусства оказалась самой устойчивой во времени, пространстве и эстетически, социально значимой на местах их   современного бытования.

Башкирские сэсэны, казахские ахыны, кыргызские, алтайские кайчи, хакасские хайджи, азербайджанские ашуги, туркменские бахши, узбекские, ногайские дастанчи, жырчы и т.д. – это выдающиеся личности, поборники справедливости, а потому Победители. На основе напряженного интеллектуального труда, яркой творческой деятельности ими созданы произведения, главные символы коренных тюркских народов – эпосы. Известно, что по идеям судят о народе и его будущности. Эпос в данном контексте является самым знаковым образцом-идеей, в котором обобщаются не провинциальные, бытовые  интересы, а глобальные, народообразующие и солидаризирующие вокруг идеологии Добродетели  понятия непререкаемой ценности.

Живой интерес  и инстинктивное стремление осознать ход  движения  небесных тел, Космоса, Природы,  порядок смены циклов Времени, красот  и  полезности Мест  проживания воплощаются в  такой  форме первичных знаний  первопредков как миф (у башкир – “миҫ”, “иҫ” в значении “память, осознание  жизни”). Эти  знания  десакрализуются и  со временем становятся   великими связными текстами передачи архаичных историй  как Эпосы. Главными мифо-эпосообразующими концептами являются идеи познания и осознания  Космоса и “я в нем “, Времени и “я в нем” (человека в нем), Места обитания (ер-хыу, родной земли-воды), Природы и  способов проживания  в нем, изменений  и смены  циклов. Вторичными  творческими интересами становятся  десакрализация ритуалов “Человек-Природа”,  идеи сохранения  гармонии на земле  обетования, значит- отражение  борьбы Добра и Зла, Свободы и Рабства,Справедливости  и Неправды, Жизни и Смерти, Истины и Лжи. Стремление   постижения конечного результата  выводит  на первый  план  понятие  и образ Победителя. Именно  это устремление является основным  идеологическим, эпосообразующим, философско-поэтическим кредо эпосов, так и богатырских сказок. В образе Победителя обобщается основная, на много веков  определяющая  облик и  идеалы   нации, символика Батыра-героя.  На фоне борьбы  и единства  этих  явлений выявляются народные  ориентиры жизни и миропонимания. Описания противостояний (борьба, драка,  смертельная схватка) и  извечные инстинктивные человеческие   желания  побед над злом (смерти, неправды, рабства и т.д.) стимулируют в творчестве  настоящего  сэсэна-сказителя  мотив главенства Победителя в лице  главных героев – Батыров. Они и являются символами, защитниками, образцами поведения  избранных  Всевышним Мужчин  и носителями идеалов народов. Башкирский Урал батыр, уйгурский Абахай-Пахта, казахский Кобланды,  кыргызский Манас, алтайский Маадай-Кара, ногайский Муса,  общетюркский  Алпамыша, калмыцкий  Джангар – это идеальные протообразы  защитников  обитаемой Земли, страны и поборников духовной свободы. В  жизни народов по сей день,  они представляют непререкаемые примеры добродетели и истинных служителей народа, справедливости.

Общность идей, принципов фольклоризации событий из истории земли и архаичных реалий, параллели в философии  осознании мира, отображенные в мировом мифологическом творчестве (урало-алтайская, ведийская, древнеиндийская и др.) – феномен, свидетельствующий об изначальных традициях изустно-художественного  сказывания, передачи  событий. Эти  формы познания и постижения действительности стали   способами выживания в мире. Появление Героя-Батыра (чудесное рождение), борьба с драконами, страшными людоедами, победа и освобождение народов от рабства или заточения, брачный  союз с необыкновенной женщиной как инициация   и посвящение в статус Мужчины – главы – эти  идеи –  гаранты благополучной  будущности Родового макрокосма. Идейно-тематические универсалии на уровне кодовой,  заложены во всех эпических памятниках как тюрков, так и других  этносов, народностей. Отсюда сходства мифологических кодов, художественно-универсальных  решений, моделей  структурирования  событий  в  эпосах. Универсалии создания Эпоса как свода законов жизни человеческой общности  свидетельствуют об изначальных традициях  и типологической закономерности  познания, постижения   мира. Примечательны  коды : чудесное рождение героя- одиночки,Победителя, батыра колоссальной силы (Урал, Алпамыша-Алпамыс, Манас, Ньюргун и др.; выбор в изначале неказистого жеребенка, который становится  могучим  и  чудесным конем;  вызволение рабов, жертвенных людей, красавиц; уличение коварства, смерть  батыра с идеей возрождения его Духа заново; превращение  Предка в знаменательные  места природы (гора, скала).  Все это дает гипотетически полагать, что народам  некогда свыше был предпослан главный код  универсального осознания  Времени, Места  и отображения действительности,  живой Природы-матери,  явлений мира. Гипотеза   о существовании некогда одного общего и объемного эпического сказания у древних тюрков [4, С.189] находит подтверждения. Эпические тексты становятся древними формами поэтизациии  событий.   Тексты памятников Орхонской письменности раннего средневековья, рассматриваемые в качестве образцов народного эпического творчества, совершенствовались в протяжении многих столетий [5, С.189], что возможно при преемственности типологических  непрерывных  традиций. Показательно, что эпические сказания тюрко-монголов, а так же ведийские мифологические сказания начинаются со времени потопа и  сотворения мира из воды.  Хотя считается, что  основным подвигом Урал- батыра – демиурга является добывание солнечной девы (Хумай), крылатого Белого коня и осушение вод мирового потопа [6, С.28,29], [8,230], все  же думаем,  что изначальная идея создания  эпоса связана с десакрализацией мифа  о Человеке в природе и  природы, космоса в человеке.Сюжеты о сотворении мира как отображение первобытной философии, высеченные на наскальных рисунках и запечатлевшие первородный образно-символический тип передачи знаний и  информаций, являют собой предфольклорные модели создания эпоса.

Так, символика идей  эпосов «Урал батыр», «Акбузат» как утверждает известный археолог, нашли изобразительное отображение в палеолитических пещерных рисунках [8, С.338]. Однако фольклористическое, т.е.  с учетом  идейно-функциональных, духовно-нравственных начал прочтение   языка камней дает   представление об  истоках первобытной философии прототюрков, по которой  идея эпоса зародилась задолго до того, как сюжеты  нарисовали на скалах.  Наиболее архаичные традиции сложения мифов в эпосы, на наш взгляд, древнее, нежели Орхон – Енисейские эпитафии, а наскальные рисунки  являют собой   первые формы  символико-художественного воплощения  событий и передачи  знаний.

Эпос «Урал батыр»  является наиболее древним пратекстом из известных тюрко- монгольских эпических сказаний. Возникший в глубокой древности, он вобрал реалии   архаичных  традиций, ритуалов, мифов  о космизации,  логического обустройства мира и истинном назначении Человека новой цивилизации. Отсюда  “первичность и архаичность южноуральского варианта космогонического мифа, пережившего вторичную редакцию героического мифа под влиянием индоиранской традиции“ [10, С.335-339] очевидна.

Малый объем сохранности  текста при  особой   архаичности, колоссальной информативности  сюжета  эпоса “Урал-батыр” по сравнению  с другими эпосами  само по себе феноменальное явление. Оно может быть обьяснено только тем, что эпос”Урал-батыр” некогда  сложился как   пратекст всех индоевропейских, ведийских сюжетов,посвященных  мифам о сотворении мира и предназначенности Человека. Фабула сюжета отображает  время  от  сотворения мира  заново после  глобальной катастрофы до  провозглашения Добродетели как основного  закона разумного  человеческого сообщества (“В огне не сгорит Добродетель, В воде не утонет Добродетель, В небо взлетит Добродетель, С языка не сойдет Добродетель!). Далее  сдедует  символико- образная  подача темы  осмысления  Времени, Пространства, Места и поисков истинно Вечной  жизни- это главные  аргументы, показывающие   статус пратекста  эпоса”Урал-батыр “ на фоне остальных эпосов о Батырах-демиургах. ”Пусть Добро  будет Вашим именем, Человек пусть будет Родом  вашим , Злу не давайте спуску, От  Добродетели не отрекайтесь!”, – эти слова завещания умирающего Урал-батыра объясняют  главную цель создания  и причину сохранности  в этносознании текста  башкирского  эпоса. Можно полагать, что этот эпос  был некогда сочинен самим Батыром, действующим на уровне Пророка. За тысячелетия его  передачи   выпали какие –то  эпизоды, привязки,  образы, связи и  мотивы, но главные  темы, делающие  эпос  эпосом, сохранились:  так,центральной идеей является служение Добру во имя непрерывности Жизни и  покровительства  человеку Природы. Таковое цепкое  удерживание в эпосе личностного, общечеловеческого и глобального замыслов   обусловлено  главным фактором :сказитель-сэсэн и слушатели  сэсэна  изначально  знают о  жизненной необходимости  поддерживания мира, гармонизации отношений, способствующих этому и заинтересованы в  непосредственной   передаче духовного опыта потомкам.

Силу и крепость воли, жизнелюбия, монолитность  и глубину сознания, духовности  башкирского народа запечатлела эта многовековая историко-генеалогическая интерпретация древних реалий, мифов и оформление их в целостные монументальные художественные памятники как эпические сказания “Урал-батыр”, “Акбузат”, “Заятуляк Хыухылыу”, также ”Кара Юрга”,”Акхак Кола” ,”Конгур Буга” и др. Они поныне исполняются напевно, сохраняются в активе  памяти  башкир. Символичный язык эпоса  расшифровывается при  мифоритуальном, мифосемантическом контекстах анализах. Последние три эпоса  имеют  истоки происхождения, связанные  с  обрядами умилостивления Духа года, а главные герои  персонифицируют Время (“Акхак Кола”, “Кара Юрга”), звезды и циклы времен года (перечисление разномастных коней, появление  и исчезновение чудеснорожденных коней ), в образе Егета в “Кара Юрге” воплощено движение Солнца, отображается культ умилостивления предков. В поисках  и следовании  пожилой  женщины по Дороге за   коровой и телятами   обобщены   архетипы передвижения звезд и  идея становления  покровительницы и  родоначальницы нового Рода (Тандыса в “Конгур Буге”). Полагаем, что башкирские эпосы  создавались  как  модели структурирования  Времени, Пространства, Места, исполнялись как специальные ритуальные песнопения во время погребальных церемоний во имя умилостивления  души усопшего (“Кара Юрга“), также   в период осенних  жертвоприношений коней во имя  умилостивления, рождения  нового цикла Года (“Акхак Кола”)  и как осознание  смены времен и появления новых родов на Дороге  жизни (“Конгур Буга”). Более десяти тысяч лет охватывает эта культурная традиция   десакрализации мифов, архаичных ритуалов и словесной передачи информации и много веков кропотливого  творческого  вклада сэсэнов.

Поэтико-словесное, изустно-импровизаторское, художественно-стилевое переложение мифологического сознания в масштабные полотна эпических повествований, осуществленное выдающимися сэсэнами (шешен, чечен, сэчен, сэцэн и т.д.), вскоре стали   основными Книгами, законами и кодексами Чести образовавшихся к тому времени  государств. Потому как государства нет – если нет у него  законов.  Эпосы в первоначале несли функции законов общества, сводов норм морали и духовных традиций. Перенос и повтор  события на  наскальный рисунок –первичный этап творчества   первобытного человека , воспринимающего происходящее как  нечто  законное от бога, божеств. ”Выход из пещеры” наскальных рисунков – сюжетов и становление их  эпосами – это плод многовекового творчества изначально талантливых художников, профессионалов Слова и  носителей народной мудрости.

Сказители, повествующие эти ценности художественным языком, хранящие  и передающие родовые,  народные законы  сэсэны , ашуги, акыны, жырчы, астанчи, кайчи,  манасчи являют  собой   особых  людей и неприкосновенные достояния общества. По их наличию  определяют уровень  состоятельности  Рода, родовой чести и достоинства.

По принципу исполнения конкретных эпических произведений мастера называются: манасчи, джангарчи, олонхосут, уралсы, что, по сути, и передает статус  сакральности и  особой предназначенности    сказителей.

Народ, не прошедший в своем развитии мифологическое сознание, представляет собой этнос более позднего формирования и не имеет собственно – эпоса,  а скорее  его  фольклор характеризуют  вторичные передачи,  языковые переложения (также   вариации, варианты)  известных  в других культурах  эпосов. Потому  таковой  дифференциации особых мастеров Слова, профессионализма в народном искусстве и «эпической специализации»  в некоторых культурах позднего формирования не имеется.

Сказитель, соединяющий черты и поэта, и жреца, и баксы (шамана), и воина, более точно и чувственно-эмоционально зная силу магии Слова, мастерски умело использовал его в создании главных свидетельств о рождении и жизни народа. Это были  изначально талантливые  люди, совершенствующие творчество и создавшие  импровизированные стихи [2, С.649].

Трансформация магического в эстетическое, эмпирического в функциональное заняло тысячелетия, вбирая за это врем лучшие формы передачи информаций: словесные, напевные, напевно-речитативные, жестовые, пантомимические, акциональные.

Музыкальный символ этих произведений развивался на одном временном срезе с вербальным, проецируя  изначальный генотип сказительского сознания прототюрков. Мелодии архаичного звучания башкирских эпосов, вобравшие выразительные пространственно-временные, природные, созерцательные, медитативные интонации, свидетельствуют об этом.  В башкирском эпическом мелосе, как показывают материалы, превалирует  единство степенности и маршевости, лирики и философичности, героики  и  сдержанного пафоса, начиненные глубокой  мудростью. Эти же качества   маркируют, предопределяют особенности исполнительского искусства. На  основе сохранившихся  свидетельств, запечатлевшихся в трудах И.И. Лепехина, Р.Г. Игнатьева, С.Г. Рыбакова  проявляются творческие  манеры  башкирских сказителей: это  единство пластики, телодвижения и слова, выражающие эмоции песнопения, эмоционально-экспрессивно насыщенный, глубокий драматизм, заставляющие «плакать  все кургом», направленность  и влияние на слушателя, зрелищность.

Музыкальное сознание – это и есть самый яркий показатель сказительского сознания и сказительского творчества тюрков. Мелодии  башкирских казахских, кыргызских, алтайских, ногайских, каракалпакских, уйгурских и др.  эпических сказаний являют  собой замечательно яркие, узнаваемые  творения,  они эмоционально-насыщены,  глубоко информативны  в передаче  идей и образов,  обладают неимоверно  сильным эффектом воздействия на подсознание  слушателя. Доминирующее речитативно – заклинательное, мелодическое исполнение, как определяет исследователь, свойственно было не только сказительскому, но и всему искусству башкирской словесной древности [9, С.15].

Тюркский эпический фольклор (казахский, туркменский, узбекский, башкирский, кыргызский, каракалпакский, уйгурский, алтайский, ногайский  и др.), как монолитный институт, аккумулировавший многовековое творчество и идеалы общественного сознания, с течением времени находит новые формы жизни и выражения. Названная романическим дастаном [1, С.7] форма представляет  иной, более поздний этап эпосотворчества. «Кузыйкурпеч и Маянхылыу», «Тагир и Зухра», «Юсуф и Зулейха», «Алпамыша» и другие произведения сформировались как достояния общетюркского значения.

Во всех эпических произведениях заложены жизнетворные идеи, поддерживающие эволюцию человечества и человеческого духа (традиции, мораль, стереотипы поведения) и прорабатываются они сообразно языку, ментальности, особенностям мировидения, быта народов. Таковое словесное искусство представляет уникальное по значимости творчество, обеспечивающее поддерживание в веках традиций, общественной морали и «не имеющий равных способ передачи моральных принципов и правил поведения» [11, С.90]. Достояниям и достижениям такой  значимости  как эпические  сказания,  которые позиционируют народы  как обладателей  высокой  духовности и высокого языкового  сознания, человечество обязано сказителю. Степная, горная, лесо-степная, лесная ландшафты показательно отразились на специфичной природе, архитектонике, сюжетике, эмоциональном пафосе, особенностях передачи  в эпических сказаниях главных идей. Эта идея есть Идея народа, издревле сформировавшегося на месте обетования и многие века проживающего  и защищающего  родную землю ценою жизни. Эта идея создания мира и  беззаветной защиты земли  родной  поется в главной Песне башкир «Урал»: « Не жалел  жизни и кровь проливал  башкир, но не отдавал врагу родной Урал!». Человек Намыс-Чести ставил безопасность страны выше своей. В эпосах  главенствует  идея беззаветной,  до самоотречения  высокой и преданной Любви  к родной земле,  земле  обетования. Эпическое воспроизводство этой неизмеримо великой и  всеобъемлющей Любви    к родной Земле и стремление «паспортизировать» это чувство  свойственно творчеству  только коренных народов. Эта же Любовь  к родной земле и долг  служения дарованному свыше  высшему назначению Сказителя  стимулирует сэсэнов  создать  и продолжать творить эпос как  духовные Паспорта  своего  народа. Феномен сказывания  о родном на родном языке невозможно подменить, как нельзя подменить  народ народом, а духовный  паспорт – эпос одного народа эпосом другого.

Однако Время  нынешнее требует патентования  этих ценностей  во избежание  присвоения  чужими культурами  достояний нации. Возможно, этот механизм  станет гарантийной защитой от  профанации, всепоглощающей  ассимиляции и  тенденциозного  беззаконного присваивания   памятников того или иного  народа другим. Тот, кто недоволен тем, что есть, дарованным ему  Всевышним – он по природе ущемлен, потому и  присваивает, «крадет» чужое. Это наказуемо, т.к. человек-этнотип  вскоре не станет узнавать себя ни в каком образце механически навязанного ему культурного текста. Значит, оскудеет и потеряется во Времени. Во имя  того, чтобы Душа  народа не ослабла, надо петь его песни, исполнять его эпосы, танцы. Башкиры – издревле самодостаточный, сильный  и гордый народ, он не нуждается в присвоении чужого и чуждого.

В  фестивальных, конкурсных практиках    оценочными  показателями  условно  могут стать  только общие, утвержденные веками  народные  критерии – это 1) беспрецедентное осознание  правды  и служение идеям  справедливости, 2)  беззаветная верность   идеалам народа и осознание  предназначенности свыше, 3) верность Чести – намыс сэсэна, 4)   высокое мастерство  владения Словом и  чувство  Слова, 5) безошибочное  донесение основного  замысла эпоса, 6) красочное воспроизводство образов, 7) выразительная  пластика  и гармония  телодвижений с высказанным, 8)  влияние  на слушателя,   сердца  и чувства зрителя, 9) обладание сильным и ярким   Голосом, 10) виртуозная талантливая импровизация при соблюдении художественных  традиций, свойственных тому или иному творчеству  народа, 11) достижение   коллективного акта катарсиса, когда слушатель переживает  обновление, порой слезное облегчение, 12) верность принципам высокой стати  мастера слова,  благородства, мужества  и воли в передаче идей, 13) превалирование  заботы о народе  родном, а не о славе  исполнителя, 14) опыт, наработанный за долгие годы служения  и передача  новым молодым мастерам, 15) многолетняя, системная и верная, далекая от конъюнктуры   служба народу и Слову.

Мастер-исполнитель, выучивший несколько  строк кубаира и  экспонирующий  это искусство  на фестивальных сценах, еще не может   считаться сэсэном (акыном, певцом, жырчы, мансчи) в полном смысле слова. Он – всегда среди народа, говорит для народа, сочиняет для народа. Время и только Время беззаветного служения, посвященное  творениям Слова глобального замысла делает  сказителя Сказителем. Сердце сэсэна должно гореть беспрерывно, а язык сочинять горячие воззвания народу и зажигать сердца весь  период  жизни своей, сэсэном  становится  тот, кто  в народе  славится  глашатаем, учителем, оракулом, провидцем, жрецом, батыром, хранителем, певцом  и творцом, сочиняющим на свои мелодии  свои строки. Как говорил  выдающийся ученый, фольклорист Б. Путилов, «сказительское сознание  всегда  сопряжено с  собственными мелодиями сочинителя».

Непререкаемые критерии и требования к исполнению  профессионалов- эпосоисполнителей,  т.е. манасчи, кайчи, джангарчи,  олонхосутам и уралсы выработались на основе  многовековой  непрерывной традиции, обнаруживая особый статус   избранников – это высокая культура соблюдения точности текста  эпосов, напевов,  выдержка свойственной  тому или иному народу выправки, этикета сказителя, яркая ментальность в  образно-эмоциональной и эффектной передаче национального текста, обеспечивающая сиюминутную  узнаваемость  его Творца (народа), обязательность глубинных  знаний   истории народа и его языка, вызывающая   беспрекословное доверие слушателя, верность  цели в передаче основной Идеи и  нюансов языка, сохранение национального, народного колорита  языка  этноса,  вдохновенное исполнение, граничащее между  целительством и образованием Духа,  назиданием и  эстетическим  актом,  тщательная   приверженность этническим качествам костюма, поведения, этикета, образа Сэсэна как символа  справедливости  и души  народа.   Показательны  современные  явления традиций, когда  у кыргызов сказитель  получает назначение  во сне или  наяву в виде символических действ (ишара), видений во сне, наставления  в  форме приказов  исполнять  эпос [3, С. 69-140].

На основе анализа материалов и нового прочтения  башкирского эпоса  мы пришли к выводу, что   кубаир-кархуз – это древнейшие тексты сакрального  значения, первоначально исполнявшиеся как календарные, поминальные, свадебные обрядовые песнопения, кличи. За многовековое развитие на эти космогонические, календарно-астральные мифы  накладываются  художественные, поэтико-образные решения, далее эпосы доходят  к нашему поколению в том виде, в каком  записаны  в конце 19 – начале 20 вв.

Мы можем утверждать, что башкирский сэсэн некогда  владел огромными  целительными силами, был обозначен  и предназначен свыше  проводить идеологию Добродетели, владел колоссальными  знаниями  о мире, природе,  традициях структурирования  Времени, движений Космоса Мы полагаем, что  Урал (царь Уранус), будучи первым идеологом, оракулом, демиургом, спасшим народы от хаоса,   агрессии и Зла, от царства  звероподобных людей (“кеше ҡаны булмаған дейеүҙәрҙе сорғотоп”)  сам и был Первым сочинителем и исполнителем  эпоса “Урал-батыр”. Ведь слова о Добродетели- Якшылык, нравоучения  представляют суть не что иное , как законы  жизни и рода  человеческого!

От пророков остаются книги. От  Урал-батыра осталась великая книга Жизни. ”Помощь, которую ждали от Тенгри , ты нам дал, о, Егет!” – говорят спасенные люди. Так, в эпосе заложена идея ниспослания свыше  великой Силы тому, кто творит  и  верен Добродетели, ставит безопасность Страны (Иль ) выше личной. Урал-пророк и был идеологом  спасительного Учения. Эта гипотеза имеет все основания  исследоваться как  объективно открывающая генезис создания  главного  эпоса башкир. Во всяком случае, традиции сложения песен и названия их неизменно  далее связываются с самими героями песен -это”Буранбай”, “Бейеш”, “Абдрахман” , “Гильмияза” и мн. др.

Тюркский сказитель предстаёт как оракул, творец, жрец,  целитель, наставник, посредник между этим и потусторонним  мирами и располагающий всеми атрибутами шамана и баксы, также и передатчик духовного опыта предков, и хранитель, и учитель, соединяющий прошлое, настоящее и будущее выдающаяся экстраординарная личность.

Он – избранник Всевышнего и носитель этой миссии.

Султангареева Р. А.
Россия, г. Уфа

sasania@mail.ru

 

Литература

  1. Азибаева Б.У. Казахские народные романические дастаны. Алма-Ата: – Гилым, 1990, 140 с.
  2. Аристотель. Сочинения в 4-х томах.- Т4. – М.: Мысль, 1984. – 830 с.
  3. Бакчиев Т.А. Кыргызские эпические сказания. – Бишкек: Принт-Экспресс, 2015. – 256 с.
  4. Инан Абдулҡадир. Шаманизм тарихта һәм бөгөн. – Өфө: Китап, 1998. – 144 б.
  5. Колесницкая И.М. Русские свадебные песни северных областей по записям последних десятилетий // Фольклор народов РСФСР. – Уфа, 1978. – С. 61-70
  6. Котов В.Г. Южноуральский пласт индоарийской мифологии // Этносы и культуры на стыке Азии и Европы. – Уфа, 2000. – С. 28-29
  7. Котов В.Г. Башкирский эпос “Урал батыр”. Историко -мифологические основы. – Уфа: Гилем, 2006. – 408 с.
  8. Котов В. Г. Башкирский героический эпос “Урал- батыр” как исторический источник // История башкирского народа. – М.:Наука, 2009. –  408 с.
  9. Кунафин Г. С. Башкирская литературная песенная поэзия XIX нач. XX веков:  Проблемы   формирования   и   развития   жанровой   системы . –  Уфа : Изд.  БГУ,   – 155 с.
  10. Надршина Ф. А. Башкирский героический эпос “Урал-батыр” как исторический источник //  История башкирского народа. – М.: Наука, 2009. – С. 335–339.
  11. Путилов Б. И. Фольклор и народная культура. – СПб: 2005. –  457с.