Эпическое наследие как источник определения места и времени возникновения мировоззрения Тенгри

Л.В. Федорова,
ЯРОО «Ассоциация Олонхо»
(Якутск, Россия)

Материалы по изучению мировых религий основываются на письменных исторических источниках. Как известно из этих источников, все доминирующие современные мировые религиозные учения  начинаются с описания знаков, знамений рождения, прихода, генеалогии, биографии, времени и места рождения  учителей и пророков.
Генетически родственные и потому вытекающие из одной идеи единобожия авраамистические религии – иудейская, христианская, магометанская, распространившиеся сегодня в Европе, Америке, Африке, Австралии, странах Азии сложились из мифологических представлений западно-семитских народов Передней Азии.
Образ Йахве, рано слившийся с образом верховного божества западно-семитской мифологии Эл (Ил), первоначально в качестве бога почитавшийся только одним родом из древнееврейских племен – коленом Иуды, перенес свою покровительскую миссию на соседние племена. И с первой половины 1-го тысячелетия до н.э. в Палестине культ бога Йахве начинает приобретать моноистеистические черты, что послужило импульсом для объединения древнееврейских племен в древнеизраильский союз.
Примерно то же случилось и с учением Сиддхартхи из рода Гаутама племени шакьев в Северной Индии, основателя буддизма, который жил в середине 1-го тысячелетия до н.э. Буддийская мифология, на которой базируется учение буддизма, в основных чертах сложилась в Индии в течение примерно 1,5 тысячи лет (от 6 в. до н.э. до начала 2-го тыс. нашей эры).  Шакьямуни, на основе проповедей которого возник буддизм, оказал, по-видимому, на формирование мифологии гораздо меньшее влияние, чем на некоторые другие отрасли   буддизма (философию, психологию, этику), но, несомненно, многое из того, что составляет содержание буддийской мифологии, восходит к временам Шакьямуни. [1, с. 190, т.1]
Буддизм распространился по Северной Индии в период централизованного государства и широко распространился в Южной, Юго-Восточной, Центральной Азии и на Дальнем Востоке, становясь  государственной религией.
Общим для авраамистических религий и буддизма является и то, что первоначально они возникли  в климатически теплых условиях.
Как известно, человеческая особь, как и любой биологический вид, ускоренно размножается там, где тепло и влажно.  Так случилось и с носителями учений, по мере их расселения по странам и континентам, они овладевали более теплыми влажными климатическими зонами, пригодными для возделывания. Земледельческие народы расселились по побережьям теплых морей и, соответственно, там и распространились авраамистические религии и буддизм.
А номады расселились по горным долинам, плоскогорью, степям, тундре, где холодно, ветрено и сухо. Естественный прирост номадических народов в суровых  природных условиях в разы меньше, чем земледельческих в теплых влажных условиях. Отсюда и естественная гегемония религиозных мировоззрений земледельческих народов.
Естественно,  когда ежедневно не стоит вопрос выживания в борьбе с ветром и холодом  ниже 30 градусов по Цельсию, нет каждодневной угрозы снежного схода, у человека больше свободного времени для размышлений о спасении личной души, страдании, покаянии, возмездии и т.д.
А там, где человек привык каждодневно выживать в борьбе с ветром и холодом, особенно в высокогорье, ему было не до созерцания психологических тонкостей своей души, каждодневной задачей было выжить, приспосабливаясь к холоду,  ветру, снегу. Выжить родом, племенем, всем обществом, коллективом. И именно в таких условиях развитие мировоззрения коллективного выживания и коллективной ответственности достигло более яркого выражения. Природно-климатические условия диктовали необходимость глубокого постоянного наблюдения и анализа природных процессов, обуславливали развитие пытливости человека для объяснения законов природы, космоса и их взаимосвязи не только для ведения хозяйственной деятельности, но и для принятия предупредительных мер перед стихией.
В устном нематериальном наследии многих народов –  мифах и героических эпосах изумительно красивым, стихотворным и песенным языком отразились описания стихии, наблюдения, анализ, выводы и рекомендации для гармоничного сосуществования человека с  окружающим миром. В эпическом наследии номадов Евразии –  алтайских народов,  в т. ч. тюрков и монголов, поклонявшихся земле, солнцу, луне, в совокупности Синему Небу – Тенгри. В настоящей статье приводится попытка реконструкции исторических и географических истоков тенгрианства.
В ранней эпике, складывающейся  в эпоху разложения родоплеменного строя, героика выступает еще в мифологической оболочке, используются язык и концепции первобытных мифов. Исторические предания являются второстепенным источником развития архаического эпоса, в известной мере сосуществуют с ним, почти не смешиваясь. И лишь позднее классические формы эпоса, развивавшиеся в условиях государственной консолидации народов, опираются на исторические предания, в них налицо тенденция к демифологизации. На первый план выступают отношения племен и архаических государств реально существовавших [1, с. 664, т. 2].
Граница между архаическим ядром и историческим преданием в эпическом наследии органично вплетена в сюжетную линию. Ее выявление и расшифровка требует тщательного всестороннего исследования в контексте сравнительно-аналитической работы мирового эпического наследия и исторических письменных источников, прежде всего древнетюркских рунических и согдоязычных памятников  6-10 в.в., китайских, арабских, иранских и других. Более поздними известными письменными памятниками являются некоторые памятники монгольской письменности, прежде всего хроника 13 в. «Сокровенное сказание», а также записи иранского историографа при дворе Хулагидов Рашид-ад-дина (14 в.), итальянских (Плано Карпини, Марко Поло), фламандского (Виллем Рубрук) и других. В данной статье ссылаемся на источники этого ряда.
В «Сокровенном сказании» монголов названы тотемические первопредки – Борте-Чино («сивый волк) и Хо Марал («каурая лань»). А в мифологии монгольских народов предком Чингис Хана является Бодончар, сын праматери рода Чингис Хана Алан-Гоа. В тюркских генеалогиях  Чингис Хана чудесно рожденным сыном Алан-Гоа (Алангу) оказывается сам Чингис Хан. Бодончар, напав с братьями на соседнее племя, становится его вождем, захватив себе в жены беременную женщину. [1, с. 180, т. 1]
В этой связи, интересен вывод английского этнолога Г. Ховарта: “несмотря на попытки тибетских лам и магометанских докторов связать императорский дом монголов с Буддой и Нухом соответственно, генеалогия, которого откровенно дает нам начало Монгольской истории и традиции, чисто искусственная выдумка.  И была иностранного происхождения и была сотворена для монгольской императорской семьи их же  литературными учителями уйгурами. Учителя присвоили монгольским императорам героическое происхождение, великие имена чужого племени, с которым монголы контактировали на протяжении многих поколений, а именно тюрков.  От тюрков они начали развивать свою культуру и от тюрков, что не маловероятно, действительно произошли их вожди, однако они в любом случае состоят в родстве, как показано в генеалогиях.  Настоящая история Дома Чингизов, по выводу Г. Ховарта, начинается с Алунг Гоа”[3].
Учитывая, что до современности более сохраненный как древнеуйгурский, дошел из тюркских языков якутский, этимологии имен, названий, приводимых в этих источниках, как вариант, попробуем понять и объяснить на основе якутского языка.
Согласно генеалогическому мифу монгольской летописи «Сокровенное сказание», объясняющему происхождение монгольских племен и княжеских фамилий, Борте-Чино со своей женой Хо Марал (каурая лань) переплыл море Тенгиз и стал кочевать около горы Бурхан-халдун, у истоков реки Онон. Нашедшие в их именах отражение волк, олень относятся к числу древнейших тотемов монголо-язычных племен Центральной Азии (сяньби, кидании), а волк почитался в средневековье также и рядом тюркских народов (орхонские тюрки, огузы, уйгуры, усуни). Наряду с этим «Сокровенное сказание» называет Борте-Чино родившимся по соизволению Дегере-Тенгри (верховного неба), а летописец 18 века Мерген Геген – сыном неба (таким образом, в летописях, по-видимому, отразились мифологические представления и о тотемическом, и о небесном происхождении монгольских родоплеменных групп). В «Сборнике летописей» Рашид ад-дина (14 в.) Борте-Чино – один из князей монгольских племен, вышедших из урочища Эргунекун. Причиной первоначального переселения Борте-Чино летописец 17 века Лубсан Данзан называет его конфликт со старшими братьями. У Мерген Гегена имя Хо Марал переосмысливается, она оказывается «госпожой  Марал из рода Хова», которая осталась беременной после смерти мужа – вождя племени обитавшего около горы Бурхан-халдун. Борте-Чино женится на ней и таким образом занимает пустующее место владыки. В любом случае, появляется ли он вместе с Хо Марал или женится на ней потом, Борте-Чино выступает как пришелец, занявший княжеский престол у народа, по тем или иным причинам не имевшего государя (как и Бодончар). В летописях 17-18 вв. монгольский генеалогический миф увязывается с буддийской квазиисторической родословной индийских и тибетских царей: Борте-Чино оказывается младшим сыном одного  из семи мифических тибетских «престольных государей», а именно – «златопрестольного» (Алтан сандалиту хаган).[1, с.184, т. 1]
Как вариант, можем предположить, что архетипами горы Бурхан-халдун и моря Тенгиз, могли быть гора Кайлас и море Тенгиз, которое по преданиям было в древности вокруг этой горы, рудиментами которого сегодня являются Манасаровар и другие озера в Тибете. На местном наречии Манасоравар произносится Манассарыа, при этом окончание [ыа] является дифтонгом и на английском обозначается через [w] – Manasarowar. Это замечание дается для того, чтобы подчеркнуть, что слово сарыа, сары, сара на древнетюркском обозначающее желтый, солнечный, священный, применим к названиям озер – Сахсары, Сайсары в Сибири, Манассары, Сатисары в Тибете, Индии, и др.
По данным исторических, этнографических, лингвистических, фольклорных исследований, этногенез саха-якутов имеет мощный древний индо-иранский пласт. Можно предположить, что общие предки якутов и родственных им этносов в квазиисторические времена могли проживать там, где произрастает сандаловое дерево (Santalum album), из которого и мастерили столы, т.е. на севере Индии, граничащем с Тибетом, Пакистаном, Афганистаном. И мифические предки этих народов могли иметь общее с мифическими тибетскими «престольными государями», в т.ч. и с Алтан сандалиту хаганом – «златопрестольным хаганом». На это указывает и созвучность произношения, и смысловое совпадение слов имени предка Борте-Чино.
Имя отца Борте-Чино указывает на то, что тот имел алтан сандалы – золотой или медный стол, т.е. блестящий, лучезарный и круглый как солнце стол из сандалового дерева.
Саха-якуты свои столы – сандалы выскабливали до белизны, натирали до блеска, искусно украшали, вырезали ножки в виде конских копыт. Саха-якуты, как и другие, обожествляли коня, солнце считали огненным небесным конем Джесегей, эманацией Верховного Бога – Тангара, (Юрюнг) Аар Айыы Тойона.
В якутском языке по словарю Э.К. Пекарского [2, с. 2075, т.2]:
Сандал [ср.санда5а, сандар, сандыл и тюрк. jan гореть, jaшын молния] – лучезарный: сандал саjын (саjыт) лучезарное лето

  1. Сандалы [см. тюрк. сандаlija, бур. сандаli = монг. стул] древний стол; древний восьмиугольный стол без ножек, из досок или бересты; берестяной стол с 4 ножками, пришитыми по углам, а деревянный – вроде доски для разрубания мяса; а5ыс атахтаах сандалы осьминожный стол, стол о восьми ножках.
  2. сандалы [от сандал+ы] = сандары

светлый – сияющий, Худ.;

сандалы манан кыргыттар – сияющие белизной девицы,

сандалы бастах – рыба с светлой головой;

сандалы ох – стрела, которая была предназначена для пробивания кожаной брони с нашитыми железными пластинками Новг.;

Сандалы-бё5ё – имя богатыря Обр.1, 270.272;

      Аламай Сандалы тоjон – имя

Ан-Сандалыйа-бухатыр  – имя богатыря.

сандалыла [от сандалы-ла] – давать кого-либо для прислуживания за столом (наряду с оруоlцуттаа);

а5ыс уон цабыл цахтары сандалылаан (ск.) – давши 80 дъвокь для прислуживанiя за столомь.

сандалылан [от сандалыла + н] имъть кого-либо въ качествъ прислужника за столомъ (наряду съ оруоlцуттан);

а5ыс уоннуу цабыл цахталлар сандалыланан icallaр (ск.) – идуть в сопровождении прислужниць за столомь, по 80-ти дъвокь (съ каждой стороны)

А также [2, с. 2078, т.2]:

сандыл [ср. сандал] лучезарный (небо);

      аjы сандыл сабан саjын дойду – страна, гдъ всегдашнее светлолучезарное лъто, Обр.I,81.87;

алтан сандыл кilia хаjа – медносветлая блестящая гора ib. 458;

Сандыл-Бай-Тойон сказочное имя Вас.

У Г. Ховарта: “Монгольская легенда про их волчьего предка ведает нам, что его звали Буртечино. Если Чино означает волк, то Бурте означает голубой и, во-вторых, небесный или божественный; поэтому Буртечино означает Божественный Волк. Ссананг Сетцзен рассказывает, что Чингиз Хан назвал свой народ Кек Монгол, т.е. Голубые Монголы (op.cit., 71 and 380, p. 22). Голубой опять же был императорским цветом Юан или Монгольской династии (Klaproth, Asia Polyglotta, p.265). Говорят, что Буртечино  был женат на Гоа Марал, белой или светлой оленихе (Schmidt, op. cit.,p.373, n. 2), имя которой, по всей видимости, контрастно дополняет Буртечино» [3]
В этих и других источниках фигурируют следующие имена и названия: Бурте или Борте, Чино, Кек Монгол, Гоа Марал или Хо Марал, Алан Гоа, Алан Ко, род Хова. Если учесть, что история монгольского императорского дома писалась древними уйгурами, логичнее будет попытаться понять смысл имен с якутского языка.
Б¹рт¹ [Берте].   На якутском это слово означает черная полоска на лапах волка. В словаре Э. К. Пекарского [2, с.525, т.1]
Якуты считали лучшей волчьей шкурой ту шкуру, где на лапах имелись черные полоски. Вожак стаи – молодой сильный волк имеет черный мех на передней стороне лап. Соответственно шкуры лап вожака – молодого волка, пришивали как сакрализованный знак вождя к голенищам кожаной обуви ханов, тойонов. Один из предков хангаласских якутов носил имя Бёртё, его род назывался род бёртё, сегодня его имя носит один из наслегов Хангаласского улуса в Якутии.

Кюёх Мо5ол [Кек Монгол].  На якутском Кюёх означает синий, голубой.

Слово М5ол  по словарю Э.К. Пекарского [2, с.1575 – 1590, т.2]:

мо5ой [ср. бур. могоj, монг. Мо5ай] = мо½оi

  1. змъй, змъя (ср. эриэн кыл, хахай); гадюка обыкновенная; дракон; аспид (куччугуй мо5ой); уот мо5ой огненная змея, дракон;…
  2. жаба;
  3. действующее лицо в сказках и былинах; Одун-Мо5ой (ск.) дядя (старший брат)    Сюрдэх-Сюгэ-Тойон-а;

мо5ол [ср. осм. мо5ол монголь, монг. «мон5ол», у авганских монголов:

мо5ол (moghol)] = мо5ул, монгол

  1. большой, великий; солидный, тучный, корпусный; мо5ол ураса (берестяная юрта); мо5ол тангара большой бог, великое божество; мо5ол дьахтар (хотун) дородная женщина (госпожа); Мо5ол тойон божество, покровительствующее скоту;
  2. монголь

мо5ол [ср. бур. монгол=монг. монголь] = мо5ол (мо5ул)

      мо5ол ураса (ск.) большая ураса; монол хотун дородная госпожа;

      Туонэ-Мо5ол-тоjон мужское имя; один из сыновей Урун-айы-тойона.

Исходя из этого, Кек Монгол на якутском может означать Голубой Дракон, Голубое Божество, Голубой (Синий) Господин, Голубая (Синяя) юрта,  шатер, т.е. Небо и т.д.

Гоа Марал, Хо Марал, Алан КоАлан Гоа,  род Хова.  Это имя также имеет сходство с именами мифических предков саха-якутов. В героическом эпосе олонхо и сказках женские имена имеют приставки куо, как например,  Туйаарыма-куо, Айталын-куо, Кыскыйдан-куо, Хаскыйдан-куо, Нуоруллан-куо, Юрюнг Юкэйдэн-куо и проч.
В словаре Э.К. Пекарского [2, с.1220, т.2]:
Куо [ср. тел. Ko прекрасный, гармонический, правильно выросший]

  1. красивый с оттенком игривости: куо цаllik kымнjы красивая непосъда плеть; куо цараlik kымнjы . игривопестрый кнут Ник.; куо куjах красивая кольчуга.
  2. красавица Худ., нъженка ДП. (как приставка кь именам разных былинных и сказочных героинь.

Мотив непорочного зачатия, как в случае Алан Ко, в якутских преданиях распространенный мотив.
Также интересны названия местностей в этих источниках. В «Сборнике летописей» Рашид-аддина (14 в.) Борте-Чино – один из вождей монгольских племён, вышел из урочища Эргунекун.
У Г. Ховарта: “Ханом, говорит Рашид, который правил ими во время выхода из Ургене Кюн, был Буртечино, из племени Курула, расы Кайанов.(Erdmann, Temudschin, pp.523-4; Abulghazi, pp.32-3). Курула были хорошо известной ветвью знаменитой Тюркской расы Кункуратов.” [3]
В этой связи приводим справку о существовании рода Хорула у якутов, и сегодня имеются одноименные наслега в Якутии.
Но нас больше интересует упомянутые местности под названием Эргунекун или Ургене Кюн. В узбекском и туркменском эпосах Эргенекон повествуется о выходе тюрков из тайной долины под названием Эргенекон, и мусульманский праздник во время весеннего равноденствия Навруз по сути посвящен домусульманскому вызволению предков тюрков из “каменного мешка” Эргенекон – долины между непреодолимыми скалами. Известно, что Чингис Хан проводил праздник, посвященный вызволению из каменного укрытия, и сам исполнял роль кузнеца, бил молотом по наковальне.
Саха-якуты считают себя людьми солнечного улуса Кюн Ёркён [Кюн Еркен]. В якутском героическом эпосе «Ньюргун Боотур Стремительный» [6, с.294] герой вызволяет своих соплеменников – богатырей улуса Кюн Ёркён, заточенных вражеским богатырем в дно горного каменного мешка.  Из этого сюжета видны параллели с сюжетами как из «Сборника летописей» Рашид-аддина и сюжетами эпосов центрально-азиатских тюрков. Во всех случаях названия и характер места Эргунекун, Ургене Кюн, Эргуне Кун и Кюн Ёркён совпадают, и в переводе на якутский означают “улус солнечных лучей” или “улус Солнечного Зенита”.
Причиной первоначального переселения Борте-Чино летописец 17 в. Лубсан Дандзан называет его конфликт со старшими братьями. Мотив отвергнутых, или изгнанных по каким-то причинам родственников распространен в фольклоре и преданиях многих тюркских и монгольских народов.
По фольклорным данным саха-якуты являются отверженным родом своего племени. В олонхо на фоне родственного конфликта, будучи отвергнутыми соплеменниками, первопредки саха спустились с более высотных широт на более низкие (с верхнего мира в серединный). Конкретнее – в длинную солнечную долину, окаймленную белоснежными горными пиками. В центре, которой словно пуп земли,  выпукло округло возвышалась девяти ступенчатая гора, как главная белая юрта – Мо5ол или Монгол ура.
Из этих и других толкований вполне можно согласиться, что белоснежная гора Кайлас тибетского плато, от природы имеющая форму правильной   куполообразной пирамиды с закругленным верхом, на южном склоне с девяти ступенчатой бороздой на всю высоту в виде крылатого змея, дракона, вполне могла бы сойти за главную юрту земли – Монгол Ураса. По легенде вокруг Кайласа в древности было море Тенгиз. В мифологии якутов Чынгыс Хан – имя божества непоколебимой твердости, ведающего стужей. А ледяной “дракон” Мо5ол с фасада горы Кайлас – изваяние природы высотой около 7 тысяч метров, и в силу высоты находящийся всегда под безоблачным вечно голубым небом, мог быть его архетипом – эманацией бога, неба, космоса – Мо5ол Тангара, Тенгри.
Название горы Кайлас созвучно с якутским Хайалас, в котором корень хай в интерпретациях означает:
– обкидывать (засыпать) снегом дом, угоивать, затыкать, закладывать отверстия снегом; харынан хай – забрасывать снегом, тюннюгю хай, окно (т.е. льдину оконную) ухитить (забить вокруг) снегом, чтоб не дуло.[2, с.3231, т. 3]

хайа5ас –

хайалас –

хайа –

К племени, которое поклонялось каменному богу дракону с Кайласа, по тем или иным генеалогическим линиям могут восходить алтайские народы, вышедшие из горнила Центральной Азии, точнее из гималайских и памирских долин, впоследствии переместившиеся по тянь-шаньским долинам, тибетскому плато в Монголию и Сибирь.
Имя тотемного божества  Мо5ол могло и послужить самоназванием этого племени. По аналогии от поклонения небу как синему шатру мог появиться термин Кёк Монгол или  Мо5ол Тангара – Голубой Дракон или Небесный Дракон.
Косвенно подтверждением этому может служить топонимика Тибета – названия озера Тангра, долины Тингри, горы Кайлас, моря Тенгиз.
Глубочайшие каньоны, затерянные в них долины, вполне могли быть убежищами для легендарного племени, и от них остались в памяти алтайских народов слова  ТангараТангра,  Хайалас – Кайлас,  Чынгыс-Тенгиз,  Ёркён Кюн – Эргунекун и т.д.
В вышеназванных источниках ярко описываются обряды поклонения Тенгри во время кумысных праздников. Исходя из описаний этих обрядов и ритуалов, можно понять, что поклонение Тенгри – Синему Небу, это религия.
Как известно, религия – система определенных обрядов и ритуалов, основанных на мифологизированной истории и выполняемых каждым членом общества в течение определенного исторического времени.
Тенгрианство, вера в Тенгри, Тангара как религия –  также исторически сложившаяся система обрядов и ритуалов, основанная на мифологизированной истории и мировоззрении алтайских народов, зачатки которой возникли, у одного племени, к которому они восходят каждый по своей линии. Ее зачатки возникли еще на стадии разложения родоплеменного строя. И сегодня ее рудименты сохранились в виде элементов народных обычаев, праздников всех алтайских народов.  Философия тенгрианства органично вошла в постулаты, как буддизма, так и авраамистических учений.
В более сохраненном виде обрядово-ритуальная часть этой религии сохранилась у самых северных тюрков мира – саха-якутов в силу долговременной их самоизоляции в глубоком тылу евразийских исторических событий. Саха-якуты отличают видимое небо [халлаан] от бога [тангара], т.е. понятие Тенгри для них не просто небо, а первоначало, это то, что охватывает Все.
Философия коллективного обряда испрашивания, вымаливания алгыса – небесной милости у Айыы Тангара, Благородного Творца Господа (Аар Айыы Тойон), проходит красной нитью народного праздника Ыhыах во время летнего солнцестояния. По этнографическим и фольклорным исследованиям этот обряд описывается у алтайцев, калмыков, бурят, хакасов, башкир, следовательно, в древние времена он проводился в племени, к которому восходят по тем или иным генеалогическим линиям эти и другие родственные этносы.
В центре, обряда – принятие природы космоса как живого целого, проникнутого единым мировым космическим духом Тенгри. Это понятие мирового космического духа, выступающего как всеобщий деятель в природе, сливается с  эфиром, пространством. Во время ритуала коллективного восхождения  участников обряда за пределы девятисферного Неба, параллелизм микрокосма и макрокосма создает возможность магического воздействия человека на природу Неба с помощью таинства обряда.
Главное лицо обряда – белый жрец алгысчыт. Магический путь прохождения им в измененном психическом состоянии  9 планетных сфер и выход за пределы солнечной системы – путь к постижению природы и овладения силами космоса – Тенгри. Его воображение, в отличие от фантазии, это магическое созидание образа как реального тела мысли, которая, в свою очередь, понимается как практически-волевое устремление его души.
Под его началом участники обряда в измененном психическом состоянии реально осуществляют достижение коллективной мысли источника мирового духа – Айыы Тангара или – Ар Айыы тойона.
Цель участника обряда – достичь с соплеменниками универсальной коллективной гармонии с природой космоса, тем самым дойти до Тенгри, вымолить у него благость. Задача участника обряда оказать благотворное коллективное воздействие на природу, защитить ее универсальное состояние, противостоять  нарушению ее гармонии.
В первых веках нашей эры перед ранними государствами не могли стоять вопросы экологии. Но  в суровых климатических районах Азии человек в полной мере понимал свою зависимость от природы и стихии. Соответствовало этому и его мировоззрение. Все что нарушало принципы его благоговейного отношения к жизни, этике природы, вызывало страх и опасение за будущее. О грядущих экологических и климатических угрозах систематически предупреждали великие шаманы, оракулы, жрецы, обладающие даром ясновидения. И в начале тринадцатого столетия в глубинах северной Азии, действительно, взорвался сгусток психической энергии, направленный  против будущей глобальной экокатастрофы. Он мог произойти только в том обществе, где сохранялась и культивировалась универсальная экософия, когда коллективные духовно-нравственные искания были неотъемлемой частью выживания рода и духовно-нравственные искания  личного бога еще не нашли ярко выраженных форм.
Только с 19-го века появились программы охраны природы.   Развитие социальной экологии послужило мощным импульсом выдвижения перед человечеством новых ценностей – сохранения экосистем, отношения к Земле как к уникальной экосистеме, осмотрительного и бережного отношения к живому. Тенденция к экологической переориентации этики обнаруживаются в различных этических концепциях: учении А. Шнейдера о благоговейном отношении к жизни, этике природы американского эколога О. Леопольда, космической этике К.Э. Циолковского, этике любви к жизни, разработанной биологом Д.П. Филатовым. [4, стр. 790]
Тенгрианство – учение о мировоззрении человека, почитающего природу космоса – Тенгри-Неба, считающего все земное его частью и творением, и вере в единоначалие метаразумного космического мироздания, о гармонии и балансе всего сущего через космические законы и миссии человека соблюдать и совершенствовать эти законы во имя сохранения миропорядка.
В основе тенгрианства – экософия, понимание в существование видимого и невидимого мира природы, космоса и их стабилизирующего взаимопроникновения. Тенгрианство учит человека сосуществовать с видимым и невидимым в гармонии, и противостоять нарушениям этой гармонии. По сути это учение глубоко атеистично и развитие современной и будущей  науки докажет реалистичность этого мировоззрения.
“Чингисхан был вдохновлен религиозным чувством, связанным с идеалом универсального государства. Его религиозность не может быть, однако, названа государственной религией, поскольку психологически связь между ним и Богом была прямой, а не через какую-либо традиционную церковь. На этой почве Гиббон даже счел возможным охарактеризовать религию Чингисхана как ‘систему чистого теизма и совершенной терпимости”. Сравнивая ее с законами Чингисхана, он говорит: “Именно религия Чингиза более всего заслуживает нашего восторга и аплодисментов”[5].
Как и в религиях Китая, Кореи, Японии, Индии и других политеистических религиях у древних тюрко-монгольских племен фигурируют сонмы богов, одни из которых обычно выступают как главные, наиболее могущественные, например как Зевс у древних греков.
В еще более ранних формах их верований – шаманизме, еще нет веры в богов, а есть поклонение неодушевленным предметам (фетишизм), вера в духов, демонов (анимизм) и т.п. С разложением первобытнообщинного строя, с развитием племенных отношений возникает образ племенных богов, отображенных в фольклоре, мифологии. Это, прежде всего боги-воители, предводители своего племени в борьбе с другими племенами и их богами. Таким образом, Тенгри-Небо прошел длительный путь развития, отражая исторический путь развития, эволюцию почитающих его тюрко-монгольских племен. У древних тюрков слово тенгри, т.е. небо, как космос, было применимо как нарицательное имя к собственным именам племенных богов, например у якутов Мо5ол Тангара, Айыы Тангара, Кыыс Тангара, и т.д. Первоначально Тенгри – племенной и местный бог, как Йахве у древних евреев, с объединением древнетюркских племен и созданием древнетюркского государства каганата был переосмыслен как единый Бог-творец и вседержитель. Тут можно отметить, любопытную деталь, что самоназвание саха-якутов hаха, hакха и в древности оно обозначало, как и Йахве имя табуированного солнечного бога.
Тенгри в религиозных представлениях древних тюрков сверхъестественное высшее существо, верховный предмет религиозного культа. Представление о Тенгри как о личном и сверхприродном является определяющим признаком этой религии.
В науке исследована тема общих типологических аспектов описания культовых обрядов алтайских народов и древних иранцев, персов. Это видно более ярко на примере исследования культуры саха-якутов.  Имеют ли обряды алтайских народов и древних иранцев, персов общие генетические аспекты, покажет будущее сравнительного исследования их эпического наследия и истории. В этой связи, любопытно отметить, что в якутском героическом эпосе олонхо говорится о том, что богатыри саха рождаются там, где зимуют белые журавли – стерхи.  Они зимовали и сегодня зимуют в Иране, бассейне реки Янцзы, берущей начало в Тибете, северной Индии. В олонхо и якутских преданиях говорится о счастливой долине предков под названием Кыаладыкы, Куоладыкы или Кыалады, Куолады, а в северной Индии в долине реки Инд имеется местность Кеаладео, где имеется национальный заповедник, основанный Индирой Ганди специально для зимующих сибирских белых журавлей – стерхов. Интересен факт тотемного животного семьи Будды Гаутама – журавля и священной птицы тотема многих тюркских народов белого журавля стерха.
Если будет принята генетическая общность древних индоиранских и прататюркских ариев, то время возникновения культа Тенгри у отдельно взятого высокогорного племени, вышедшего из местности на границе современных Афганистана, Пакистана, Северной Индии, и Тибета может датироваться со времен цивилизаций Хараппа и Мохенджо-Даро. И тогда выявление общих зачатков культа тенгри у прататюрков и дингир у шумеро-аккадцев  логично. Логично и общность культов йахве евреев и hакха саха-якутов, Элу и Илу  западно-семитских народов с прататюркскими Эл и Ил и др.
“Внезапный взрыв агрессии среди монголов в начале тринадцатого столетия все еще остается психологической загадкой. Если использовать аналогию с физической наукой, взорвался сгусток психической энергии. Общепринято, что начальная сила арабской экспансии VII века, говоря психологически, была производной от рвения и фанатизма новой религии. Но Чингисхан не принадлежал ни к одной из великих укоренившихся церквей; его называли язычником, как мусульмане, так и христиане. Его религиозная политика состояла в веротерпимости относительно всех исповеданий.
Историк XIII в. Аб-уль-Фарадж так комментировал ведущую идею Чингисхана: “…в поведении, подобном его, монгольская вера в Бога проявила себя. И благодаря этому они завоевывали и будут завоевывать”[5]
В экософии принципов тенгрианца и кроется  “осознание Чингисханом собственной миссии – установить в мире универсальное состояние”.   Идеал универсального государства был продиктован религиозным чувством, связанным с универсальной эконравственной доктриной.
Совершенная терпимость Чигис Хана к другим религиям была обусловлена самим принципом его веры. Усовершенствование духовно-нравственных качеств души отдельно взятой личности, которое является основным принципом авраамистических религий и буддизма, может только укрепить постулаты тенгрианства – все что благородно, приводит к гармонии человека и природы. Перед научным сообществом стоит вопрос переосмысления религии Тенгри. Долг науки – определиться со временем и местом ее возникновения.

Литература:

1.  Мифы народов мира.  Энциклопедия: в 2-х т./ Гл. ред. С.А. Токарев, –  М.; Сов. Энциклопндия, 1991 г.;

2.  Словарь якутского языка: в 3-х т. / Э.К. Пекарский – М; Академия наук СССР, 1959 г.;

3.   Sir HENRY H. HOWORTH, K. C. I. E., F. R. S., etc. «JOURNAL of the ROYAL ASIATIC SOCIETY,» July, 1908.;

4.  Философский энциклопедический словарь/ М; Советская энциклопедия, 1983 г.;

5.

6.   Олонхо К.Г. Оросина “Ньургун Боотур Стремительный”– Я.; ГОСИЗДАТ ЯАССР, 1947  г.; 1 в. / Под ред. Г.У. Эргис/

2 комментария

  1. Тенгри это первая религия земли из которой вышли семь религии которые раздробили человечество теперь мы придем к пониманию того что мы пришли к началу тоесть начнется новый виток человечества и началом этого витка будет развал всех религии и востановление первородного религии Тенгри

    • Конечно Тенгрианство не опустится до уровня склок и конкуренции с существующими религиями, ибо Тенгрианство находится на другой философской плоскости, на другом уровне: это – Агностическая вера, которая признает несовершенство всего материального мира, но и в тоже время высоко ценит любые достоинства творения людей. Тенгрианство скорее будет просто находиться рядом, возвышенно, представляя из себя разумное спасение всем обманутым и обворованным групповыми и предрассудочными религиями современности. Возможно вы правы, что в будущем, больше людей смогут оценить достоинства и преимущества Тенгрианства, возможно больше людей будут достойны своего истинного и великого наследия, но это один Тенгри знает… Это мы, люди нуждаемся в высокой духовной ценности, должны быть достойны его, а не наоборот.

Добавить комментарий