Будегечиева Т.Б.,
ТГУ (Кызыл, Россия)
Древние мировоззренческие традиции тувинцев определялись особыми отношениями человека с окружающим миром, которые естественным путем складывались на территории Тувы в течение истории.
Согласно этим воззрениям человек и природа воспринимались явлениями близкими, однопорядковыми, идентичными, и потому природные силы антропоморфизировались, психологизировались, одухотворялись. Подобные представления сохранились в Туве вплоть до наших дней. Их устойчивость во многом можно объяснить самим образом жизни народа, основанном на нелегком труде номада-скотовода. Чтобы выращивать скот, сохранять и размножать его в суровых условиях центрально-азиатского климата, заниматься охотничьим промыслом – просто необходимо было быть во взаимоконтакте с живым окружением, пытаться понять его и себя в нем. Потому тувинца с природой, всей Вселенной связывало множество явных и неявных духовных связей.
Длительные природные наблюдения позволяли предсказывать погоду, урожаи тайги и полей, прекрасно ориентироваться в пространстве и времени, понимать зверей, животных, птиц, многое узнавать о себе. В традиционной тувинской культуре каждое растение, источник, гора, тайга имели свое символическое значение, и при необходимости убить животное, взять камень, срубить дерево человек был обязан совершить некое сакрализованное действо, получив у духов природы своего рода «согласие», «разрешение». Клод Леви-Стросс подобное мироощущение назвал психической проекцией, конструирующей мир, в который человек погружен как физически, так и духовно, являясь его органичным компонентом и идентифицируясь с остальными природными субъектами. Это было интуитивное в своей основе стремление найти опору в себе подобных, залог стабильности – и в конечном итоге – выживание, утверждение в полном опасности мироздании.
Помимо земного, среднего мира – ортаа орандан древние представления тувинцев предполагали еще два мира: верхний – устуу оран и нижний – алдыы оран. Все три мира были обожествлены человеком и объединены его сознанием в единую цельность Вселенной. Каждое утро хозяин или хозяйка юрты поклонялись населяющим ее божествам и духам, разбрызгивая культовой ложкой – тос карак свежий чай: «Помилуй, Божество! Помилуй, мой хребет Танды! Помилуй, мое Небо! Помилуй, моя Земля…»
Из всех миров – верхний, небесный – был самым почитаемым. Памятники рунической письменности древних тюрков, найденные на территории Тувы, свидетельствуют о широком бытовании понятия Тенгри, обозначающего небесное Божество, хотя в современном тувинском языке в качестве его эквивалента более распространено Кок Дээр – Синее Небо. Но под любым из этих понятий Небо – это Отец, оно несло на Землю-Мать, оплодотворяя ее, тепло, свет, влагу, от него зависело земное благополучие человека. Потому к Небу были обращены чаяния и мечты арата о хорошей жизни, в него устремлены всей своей формой каменные стелы с древними письменами, единственное «окно» в юрте выходило в Небо, оттуда спустился главный тотем тувинцев хайыракан – медведь, от Неба произошли самые сильные шаманы и т.д. Подобная целостность мировосприятия давала человеку ощущение гармонии как внутри себя, так и со всем окружением. Это состояние каждый тувинец изо дня в день мог поддерживать сам, лишь в исключительных случаях прибегая к помощи шамана.
Скепсис, порой встречаемый в современном обыденном и научном мышлении по отношению к ранним культурным формам, как отжившим свое время «варварству», «примитиву», не всегда правомерен. В технократическом обществе, когда деградация человека и биосферы требует выработки новых мировоззренческих парадигм, религиозно-мифологические традиции тувинцев и других народов центрально-азиатского региона вновь могут стать актуальными. Тем более, что современные психологи, антропологи, философы весьма доказательно отстаивают в своих трудах мысль, что архаичное сознание присуще и современному человеку, который, не смотря на высокое рацио, в своих глубинных духовных пластах продолжает сохранять архетипические матрицы.