(Из материалов IV-й Международной научно-практической конференции «Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность», 09-10 октября 2013г., Улан-Батор, Монголия)
В средние века представления о божественности правителя – носителя идеи порядка, участника космологического действа, – являлись всеобщими. Обожествление главы государства было важной коллективно-психологической предпосылкой интеграционных процессов в центральноазиатских номадических обществах. По нашему мнению, аналогичными сакральными позициями обладали тюркские и кыргызские правители. Однако источники не содержат прямого и концентрированного описания системы таких представлений. Вместе с тем, традиция осмысления власти в категориях “священного”, как и любое другое явление культуры, не могло исчезнуть, не оставив никакой информации. В современных исследованиях расшифровке подобной информации должно быть уделено большое внимание. Данные, содержащиеся в памятниках енисейской и орхонской руники, в китайских и мусульманских источниках, синхронны реконструируемому мировоззренческому образу. Они могут стать основой для параллелей из фольклорных материалов, не имеющих прочной хронологии.
Как уже известно, сакрализация происходит из нескольких источников, у тюрков ими явились религия, дорелигиозные верования, породившие термин «кут», а также титулы несущие сакральный смысл, непосредственно связанный с легендами о происхождении правящих династий. Вначале будет разобран термин «кут» как сквозной у тюркских народов.
Кут как понятие исходит из глубокой древности, упоминаясь в различных эпитафиях и сказаниях. Для древнейших тюрков обладание верховной властью определялось наличием у кагана дара Тенгри – кут: “По милости Неба и потому, что у меня самого был кут, я сел (на царство) каганом”. В данном переводе С. Е. Малов сближает кут с понятием счастья, избранничества, благодати [12, c.35]. А. Н. Кононов считал, что здесь кут обозначен как указатель принадлежности к ханскому роду, к ханскому достоинству [9, c.209].
Существует огромная этнографическая литература о кут как о душе – “двойнике” человека, при зачатии которого божество или несколько божеств предоставляют некий жизненный эмбрион, сгусток энергии, некое семя жизни, счастье, благодать [11, c.14].
У среднеазиатских кыргызов сохранилось представление о кут, который приносит “счастье тому, кто сможет его взять”. Сделать это удается только хорошему и честному человеку. Такой кут мыслился как кусочек студенистого вещества темно-красного цвета. Легендарный Манас (в записи варианта одноименного эпоса в исполнении С. Орозбакова) родился со сгустком крови в обеих руках. А в варианте С. Каралаева герой рождается “со сгустком черной крови в правой руке” [15, c.78]. В этой связи следует отметить, что у кыргызов тундук (верхний деревянный круг остова юрты), через который кут попадал в очаг, символизировал женские органы рождения. Здесь можно видеть отголосок древней идеи об избранничестве правителя, с рождения наделенного особыми качествами. Его кут обладает более высоким уровнем священных характеристик, чем кут простолюдина. Есть и монгольская параллель – по сообщению Рашид-ад-дина и “Сокровенного сказания”, во время рождения Чингисхан “из чрева матери яростно вырвавшись” сжимал в руке кусочек запекшейся крови размером с пальчик.
У современных саяно-алтайских народов отмечены представления о “посреднической функции головного убора в передаче человеку “душ-зародышей””; казахи называют головной убор “уйдiн куты”, т. е. “кут дома” [19, c.43]. У кыргызов по сей день бытует поговорка «Кут болсун!» – дословно: «Да прибудет с тобой кут!». По сообщениям китайских летописей, социальное ранжирование раннесредневековых кыргызов выражалось и в том, что они носили головные уборы различной формы и материалов в зависимости от богатства и знатности.
Широко распространенным в средние века было использование слова кут как компонента имен собственных и титулов у центрально-азиатских народов. В кыргызской антропонимии мы тоже можем найти свидетельства существования схожих взглядов у населения государства на Енисее. Здесь встречаются: “Кутлугчигши”, “Кутлуг бага тархан огя” и др.
Очевидно, что древнетюркский и кыргызский корпусы титулатуры теснейшим образом связаны между собой. Получение титула было очень важным моментом в жизни представителя правящего слоя государства. Часто это событие и описание заслуг фиксировалось в эпитафии. Принятие кыргызским правителем титула каган означало не только политический акт, но и претензию на обладание сакральностью кагана во всей ее полноте. В этом смысле показательным выглядит надменное послание ажо, принявшего титул кагана, уйгурскому правителю: “Твоя судьба кончилась. Я скоро возьму твою орду, поставлю перед нею моего коня, водружу мое знамя. Если можешь состязаться со мною, то немедленно приходи; если не можешь, то скорее уходи” [3, c.353]. Интересно, что победитель констатирует исчерпанность некой “судьбы” уйгурского государя, который более не может на нее рассчитывать. Итак заметно, что «кут» у тюрков несет те же свойства что и «мана», рассматриваемая этнологами и антропологами Европы и США в начале – середине XX века. Но что именно несет этот термин в отношении власти, как он влияет на нее? Каков механизм «кута» во власти и борьбе за нее? Раскрывая данный термин следует понять что он неотделим от древней истории индоевропейских народов, и корни его лежат именно там, где складывался фундамент развития этих народов, глубоко укоренившийся в их менталитете и подсознании. Полтораста лет прошло со времени открытия того факта, что большинство языков Европы и некоторые языки Азии, в частности Индии, связаны родством (их назвали индоевропейскими) и, по-видимому, являются более или менее разошедшимися отпрысками одного языка (праязыка), на котором говорил один народ (пранарод), некогда занимавший ограниченную территорию (прародину).
Модель родословного древа строится на том, что сходства (пучки изоглосс), в т. ч. материальные, т. е. схожезвучащие, различны: есть объединяющие всю группу индоевропейских языков, а есть более ограниченные, объединяющие только ту или иную часть из них–западную, восточную, на которые реконструируется ее ранний распад, и еще более узкие, внутри каждой из них–это позволяет реконструировать дальнейший распад. Так строится родословное древо языков. А реконструированный словарь каждого языка – общего праиндоевропейского, его первых групп распада – анатолийской и европейской, внутри европейской – западной и восточной, далее внутри каждой из них – позволяет представить экологию и хозяйство каждого из реконструированных пранародов и положить их на карту археологических культур. Глоттохронология позволяет с удовлетворительным приближением определить и эпоху, в которую нужно поместить пранарод и этапы его распада [1, c.86-101].
Множественные совпадения чемчурекской и тохарской культур, из которых вышли позже (в бронзовом веке) кельтская и усуньская культуры из которых вторая родственна хуннской, а та в свою очередь является материнской в отношении тюркской. С катакомбными культурами III тыс. дон. э. по многим показателям идентифицируются предки индоариев до их вторжения в Индию [6, c.35-39], со срубными и андроновскими II тыс. – предки иранцев [17, c.43-48], а с ямнойкультурой конца IV–начала III тыс. – общеарийские предки тех и других [22, c.14-18].
Во II тысячелетии до нашей эры индоарии хоть и разделились исторически и географически, но их терминология в отношении власти оставалась родственна, а значит, механизмы ее сакрализации оставались нетронуты. Родственность сохранилась в космогонической мифологии [14, c.49-58]. Распространиться в пределах столь удаленных друг от друга территорий сюжет мог лишь в том случае, если бы он был известен и индоевропейцам, обитавшим в евразийских степях в эпоху бронзы [8, c.183-201].
В 1930 году французский филолог, историк религий и мифолог Жорж Дюмезиль (1898-1986) в статье «Индоиранские касты в доисторический период» на основе текстов древних преданий доказал, что у доисторических осетин, иранцев и индусов существовала схожая схема деления общества на сословия, классы или, как предпочитал говорить сам Дюмезиль, «касты»: (1) жрецы, (2) воины и (3) скотоводы [20, c.101-112]. Здесь стоит упомянуть о троичном делении мира у тюрков – что опять же делает эти народы близкими друг другу. По представлению древних тюрков, вертикальное мироздание состояло из трех частей: 1. Верхний мир, мир Неба, Тенгри. 2. Средний мир – надземный мир, который правился божеством «Удук Йир-Суб» («Святая Земля-Вода»). 3. Подземный мир – мир усопших. Им правил Эрклиг [4, c.59-87]. Но самым архитипичным являлся термин «кут», в борьбу за который постоянно включались тюркские правители, как в войнах между собой, так и в борьбе с внешним врагом. Потеря «кута», его переход к противнику – означает полный конец, ослабление и гибель, исчезновение магическо-властной составляющей жизни каждого тюрка, особенно вождя. Это часто указывается в эпитафиях [7, c.78-86].
Механизм существования «кута» у тюрков нес индоевропейские корни и совпадает с понятием «kydos» у древних греков. Это слово почти исключительно эпическое, которое традиционно с античных времен до наших дней считают синонимом kleos (кydоs) ‘слава’, имеет собственное и очень специфическое значение: кydos обозначает неотразимую магическую власть, удел богов, которые иногда уступают ее какому-либо герою по своему выбору и тем делают бесспорным его триумф. Применительно к воину, по существу, означает «взять (от) богов кydos», а затем с помощью этого талисмана покрыть себя славой.
Тогда не удивляет и совпадение по форме между гр. кydos и ст.-слав. cudo«чудо»: это понятно, исходя из общего для двух слов значения «сверхъестественная сила» [2, c.277]. Также оно схоже и со словом «кут», но самое главное, что их смысловая нагрузка практически равнозначна.
В «Словаре индоевропейских социальных терминов» Бенвенист переводит kydos как «талисман, обеспечивающий первенство» Kydos — это чары насилия. Всюду, где появляется, оно соблазняет и пугает людей; оно всегда является не просто орудием, но эпифанией. Стоит ему появиться, как образуется единодушие — вокруг него или против него, что, в конечном счете, одно и то же. Оно приводит к неравновесию, оно склоняет судьбу на ту или иную сторону. Малейший успех насилия растет как снежный ком, делается неодолимым. У тех, кто обладает kydos, силы удесятеряются; у тех, кто его лишен, руки связаны и парализованы. А обладает kydos всегда тот, кто только что нанес более сильный удар, победитель данной минуты, тот, кто внушает другим, а может, полагает и сам, что окончательно восторжествовало именно его насилие. Противникам победителя нужно приложить чрезвычайные усилия, чтобы уйти из-под этих чар и вернуть kydos себе.
Когда соперничество обостряется до того, что разрушает или расточает все свои конкретные объекты, то берет своим предметом само себя, и этот предмет — kydos. Можно перевести kydos как «слава», но тогда теряется, как отмечает Бенвенист, магико-религиозный элемент, составляющий всю силу этого слова [5, c.116].
Эпитет kydos означает некое торжествующее величие, постоянно свойственное богам; а люди этим свойством обладают лишь временно и всегда — одни за счет других. Быть богом – значит постоянно обладать kydosoм, оставаться его непререкаемым господином, чего никогда не бывает с людьми. Наделяют kydosом то одного, то другого боги, вырывают его друг у друга противники. Взаимопроникновение божественного и человеческого на уровне конфликта здесь настолько бросается в глаза, что даже Бенвенист не берется разделить эти две сферы, в данном случае — процедура, которую он, однако, упорно применяет во многих других случаях, где смешение этих сфер составляет главный интерес анализируемого феномена или где нужно всего лишь подчиниться очевидности, чтобы уловить суть процесса дивинизации [5, c.118-120]. И если Жирар описывал древнегреческие механизмы, то у тюрков кут также наделен переходящими свойствами, чтобы им обладать кагану или ажо требуется полное покровительство Тенгри и исполнение всех его требований. Это указывается в различных эпитафиях о победах и поражениях тюрков. В китайской и монгольской политических традициях Небо лишь умножает сакральную «силу» правителя, реагируя на присутствие в нем особых качеств. Тенгри древних тюрков «передавал» их каганам такую «силу» непосредственным образом: «Так как Небо даровало (им) силу, то войско моего отца-кагана было подобно волку, а враги его были подобно овцам». Элемент куч-кут («сила») часто встречаются в именах знатных людей раннесредневекового государства кыргызов. Им обозначали не только физическую мощь и политический вес, как часть имени предводителя он несет и сакральную нагрузку. В надписи Тоньюкуку, где говорится о самом злейшем враге древних тюрков – «кыргызском сильном кагане», конструируется бинарная оппозиция: тюркский каганат по воле Неба, находящийся в смятении, – пользующийся благоволением Неба, правитель кыргызов. Благодаря полученной сакральной «силе», правитель «гармонизирует мир людей» [10, c.33], как говорится в эпитафиях: «народ не находился в возбуждении (мятущимся не ходил)».
Во всех этих примерах кут всегда выступает как основное условие успеха, каким бы он ни был, превосходства, проявляющегося в любой области. Мы обосновали возможность определить его как дар превосходства, который проявляется как победа магической сущности, как постоянное преимущество, если оно находится в руках Тенгри, или временное, когда боги его жалуют людям. Этот талисман, вручаемый вследствие божественного расположения кагану, вождю, мощному воину, во всех обстоятельствах обеспечивает первенство, а при случае приносит им победу.
Анализ слова кут открывает нам область, в которую тюркская лексика нередко нас приводит, – область магических сил, заключенных в каганской власти. Каган в древних тюркских представлениях совмещает политическую власть с религиозной. Он осуществляет всеобщее верховенство и над отношениями между людьми, и над отношениями людей с богами. Поэтому он обладает страшной властью, основанной на праве и на магии.
Пока есть кут, то есть высшая и несуществующая ставка, которую люди непрерывно отнимают друг у друга, до тех пор нет эффективной трансцендентности, которая бы восстановила мир. Динамика кутa позволяет нам наблюдать разложение божественного во взаимной борьбе между силами тюрков и их недругов. Тем же механизмом каган связывался с кутом.
Каган считался оплотом закона и справедливости. С каганом ассоциировалась кут, а кут олицетворялся в виде солнечного света. Каган, заподозренный в потере кута, мог быть убит [21, c.43]. Этот момент подтверждает японский антрополог и медиевист М. Масао. В результате исследований он выяснил, что первоначальный смысл слова «кут» означает не «королевская судьба», «счастье», «хорошая удача», наоборот, эти значения представляют вторичный смысл, а «харизма», которым Тенгри наделяет людей, особенно правителей. Обладание харизмой означает, по мнению М. Масао, наделение человека особой духовной, божественной силой, властью, дарованной небом [23, c.73-75].
В куте проявляется своего рода монотеизм присущий тенгранству, в отличие от дуальных религий, где существовали как темные, так и светлые силы, Тенгри сам дарует кут тем кому считает нужным. В любом походе или подготовке к нему идет указание на кут [13, c.55]. Из надписей-эпитафий следует что кут в поверьях тюрков проистекал из культа Тенгри не всегда прямо, Тенгри дает его только избранным по их собственному пониманию. Тенгри переменчив в выборе наделения кута, что указывается еще в тюркской мифологии.
Действительно, ряд героев южносибирского фольклора ссылаются на свое происхождение от них, а то и способны осуществлять контакт с ними. Так, «сын Неба» великан Темир-меге перед поединком клянется не призывать на помощь «мать мою — черную землю, отца моего — синее небо», в противном случае «пусть поразит меня отец мой, синее небо» [18, c.51].
Уже ясно, что сверхъестественные «инстанции» порождают героя и, видимо, при случае помогают ему. А могут ли они поспособствовать ему стать ханом? Да, потому что кроме «земных» путей к трону (наследования или завоевания владений хана-врага) возможна и прямая интронизация богатыря свыше. Алтын-Кёк (герой одного из южносибирских тюркских эпосов) за свою отвагу рукоположен семью богами, призвавшими его на подвиги, «главным царем (улуг хан) над всеми семьюдесятью Царями» мира. Но вообще эпический Тенгри довольно пассивен и мало вмешивается в земные дела, как справедливо заметил В. В. Радлов [16, c.81].
Итак, термин кут несет в себе энергию сосредотачиваемую через Тенгри и распределяемую людям по двум признакам – отмеченность свыше и их собственные деяния, угодные как народу, так и богам. Потеря кут лишает кагана его верховного статуса, приводит к постоянным неудачам и окончательно лишает его права на занятие престола высших ханов, несмотря на право наследования. Потерей кут объяснялись убийства каганов Сулук Чабыш Чора у тюргешей – военные неудачи в борьбе с арабами, а также склонность к стяжательству и неосмотрительность по отношению к окружению и народу стоили ему жизни в 738 г. Родоплеменная вражда внутри тюргешей была также подогрета отсутствием должной сакральности у кагана, потерей кут. Тем же стоит объяснить падение кагана Кара-чурина в 603, при его неудачах в борьбе с китайцами и телесцами от него стали уходить войны, скорее всего заподозрив кагана в отсутствии у него кут. В эпитафиях прямым указанием на уменьшение сакральности будут являться слова неудача и низость (jaблакыни jaнылты) [13, c.33]. Итак, не только происхождение от каганского рода, но именно более кут сакрализовывал власть правителя у тюрков и кыргызов в раннее средневековье, а как термин сохранился вплоть до наших дней.
Иван Фукалов
Использованные литература и источники:
- Алёкшин В. А. В поисках индоевропейской прародины. Между Сциллой археологии и Харибдой лингвистики // Проблемы археологии. Л., 1998. Вып. 4.
- Бенветист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995.
- Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1. М.; Л., 1950.
- Войтов В. Е. Древнетюркский пантеон и модель мироздания в культово-поминальных памятниках Монголии VI-VIII вв. – М., 1996.
- Жирар Р. Насилие и священное,М.,2006.
- Клейн Л. С. Откуда арии пришли в Индию? // Вестник Ленинградского университета. 1980. №20.
- Кляшторный С. Г. Мифологические сюжеты в древне-тюркских памятниках // Тюркологический сборник. – 1977. – М., 1981.
- Ковалёв А. А. Великая чемурческая миграция из Франции на Алтай в начале третьего тысячелетия до н. э. // РАЕ. 2011. № 1.
- Кононов А. Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников VII – IX вв. Л., 1980.
- Кравцов М. Е. От Магии – к Этике // Восток. 1991. N 3.
- Майнагашев С. Д. Загробная жизнь по представлениям турецких племен Минусинского края // Живая старина. 1915. Т. XXIV. Вып. 3. Петроград, 1916
- Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М.; Л., 1959.
- Малов С. Е. Енисейская письменность тюрков. Тексты и переводы. — М.-Л., 1952.
- Мерц И. В. История изучения эпохи ранней бронзы Восточного и Северо-Восточного Казахстана // Хозяйственно-культурные традиции Алтая в эпоху бронзы. Барнаул, 2010.
- Молдобаев И. Б. “Манас” – историко-культурный памятник кыргызов. Бишкек, 1995.
- Радлов В. В. Из Сибири. Страницы дневника. М., 1989.
- Сафронов В. А. Индоевропейские прародины. Горький, 1989.
- Сказания о богатырях. Тувинский героический эпос. Кызыл, 1960.
- Шаханова Н. Ж. К вопросу о понятии “кут” в традиционном мировоззрении казахов // Традиционное мировоззрение и культура народов Сибири и сопредельных территорий (Тезисы и материалы докладов и сообщений Всесоюзной научной конференции). Улан-Удэ. 1990.
- DumézilGeorgesMythesetdieuxdesIndo-Européens (Мифы и боги индоевропейцев), Flammarion, 1992
- Golden P. B. Khazar studies. AkademiaiKiado, Budapest 1980.
- Klejn L. S. Tocharians: the problem of their archaeological identification // Tocharian conference (Moscow–St. Petersburg, September 2009) (StudiaOrientalia et classica)
- Масао М . The T,u-chuen Concept of Sovereign //Actaasiatica. Bulletin of the institute of Eastern Culture. – Tokio: The Toho Gakkai, 1981.
В татарском языке есть слово “кот”, которое означает “душа”. Выражения “котым очты” или “котым чыкты”, соответственно, означают душа вылетела и душа вышла. Обычно эти слова выражают крайнюю степень испуга. Но у этого слова есть и более широкое значение. Например, мы говоорим “котлыйбыз” или “котлы булсын”. Т.е. поздравляем и желаем благополучия.
Автор правильно пишет, что обожествление правителя было важной предпосылкой интеграционных процессов в среднеазиатском регионе, которое впрочем было таковым во всем мире. Но автору было бы желательно обратить внимание на следующий факт. Интеграционные процессы у немусульманских тюркских народов Азии были ослаблены уже в 13-14 веках. Собственно говоря, уже и до Чингизхана племена были очень разобщены. Лишь только благодаря своей харизме Чингизхану удалось объединить племена, но как выяснилось ненадолго. Практически сразу же после его смерти империя стала быстро распадаться. Все-таки следует признать, что Тенгрианство уже в период Чингизхана не имело решающего влияния на сознание тюрок.Соответственно, его интегрирующая роль была невелика.