Тема самоубийства детей ученического возраста представляет собой одну из важных вопросов современной школы. Странное нежелание жить, т.е. продолжать свою жизнь,  у подростков, проявляющееся в форме бездумного лишения собственной жизни, становится не менее загадочным предметом дискуссий, «темой X» для педагогов, психологов, чиновников, специалистов, в чьи компетенции входит поиск эффективных путей выхода из кризисного состояния этой сферы детского здоровья.
На эту тему я беседовала с одним из авторитетнейших ученых Тувы, внесшим большой вклад в тувинскую науку, доктором буддийской философии, профессором Николаем Абаевым.

– Николай Вячеславович, объясните, пожалуйста, позицию буддийской религии по вопросу самоубийства человека.

– На эту тему я бы хотел высказаться не только как историк-религиовед, доктор исторических наук,  но и как доктор буддийской философии,  получивший это почетное звание от Института буддизма Традиционной САНГХИ России, т. е. совместить научную и религиозную (в данном случае, буддийскую) точки зрения. Одной из причин повышенной суицидности детей в родственных в этнокультурном отношении регионах Тувы и Хакасии (в целом, по России, как известно, этот уровень очень высок,  но в наших сопредельных регионах самоубийства детей представляют особенно острую проблему) является, на мой взгляд, «шаманское наследие».

– В чем выражаются особенности «шаманского наследия»?

– В отличие от буддийской культурно-психологической традиции в так называемом «шаманизме» (точнее, в архаической народной традиции тувинцев и хакасов, неправильно называемой эвенкийским словом «шаманство») широко практиковались различные психотехнические приемы, которые вели к возникновению и закреплению в психике людей таких негативных психических состояний, как истерия, шизоидность (раздвоение личности, чувство отчужденности, разрушение личностно-волевого начала и логического мышления), которые в некоторых неблагоприятных социальных условиях могут вызвать депрессию, чувство эмоциональной подавленности, трагической безысходности, нравственно-психологического тупика, ощущение дисгармонии и драматизма окружающей реальности, отсутствие рациональной перспективы духовного развития и т. д. Некоторые «шаманы» (тув. хам) перед лечением  нередко  запугивают пациента   злокозненными  сверхъестественными   силами, злыми  «духами» и т.д., что оказывает негативное воздействие на психику человека, особенно малолетнего ребенка.

– Расскажите, пожалуйста, о так называемой «технике экстаза».

– «Техника экстаза», характерная для первобытного тунгусо-маньчжурского шаманства  и других архаических форм религии, зачастую была сопряжена с использованием сильнодействующих психотропных средств, алкоголя и других веществ, меняющих сознание человека, но одновременно разрушающих некоторые психические структуры, а также различных психофизических методов воздействия на организм человека, связанных с «вызыванием» духов, их вселением в тело человека, их «изгнанием».

– Николай Вячеславович, к чему могут привести  такие «приемы»,  «инструменты», «средства», используемые  шаманами?

– Все это формирует тяжелую наследственность, портит генофонд и  коллективную карму,  обуславливая повышенную предрасположенность к психическим заболеваниям, алкоголизму, наркомании. В конечном итоге, в некоторых социальных группах, этногенетически связанных  с «черным шаманством», в котором практиковались методы черной магии, колдовства, насильственных вторжений в психику человека, манипуляций с его сознанием, создавался социально-психологический фон с повышенной тревожностью и даже страхом перед неуправляемыми стихийными или сверхъестественными, тайными силами, что и приводило в таких слоях населения  к увеличению дурной кармы, отягощенной психической омраченностью наследственной совокупности генов, в которой доминировали «гены страха».

– Каким образом можно избавиться от дурной кармы?

– Эффективным противоядием может, во-первых, служить так называемое «белое шаманство», т. е. тэнгрианство (Ак-Чаяан, «бурханизм») по сути  представляющее собой исконную, народную и национально-государственную  религию всех тюрко-монгольских народов, в том числе тувинцев и хакасов, в которой категорически запрещалось использование сильнодействующих наркотических препаратов и средств, насильственно меняющих сознание человека и в которой вся традиционная система нравственно-психологического и духовно-экологического воспитания строилась на необходимости достижения гармоничного баланса между человеком и обществом, человеком и природой, человеком и его истинным «я» и всем его внутренним миром.

– Выходит, что тэнгрианство имеет общие черты с буддизмом?

– Примерно такой же сбалансированный подход, основанный на идее равновесия «внешнего» и «внутреннего», эмоционально-психологической стабильности, нравственной ответственности человека перед всем миром «живых существ» и необходимости достижения всеобщей гармонии мы обнаруживаем в буддийской философии, психологии и культуре психической деятельности, а также экологической культуре Северного буддизма Махаяны. В данном случае можно говорить  не только о типологическом  сходстве и близости различных форм тэнгрианской   религии и Северного буддизма, но и об их взаимовлиянии, особенно в вопросах экологической этики и культуры.

– Николай Вячеславович, какие навыки должен привить детям учитель, ведущий предмет «Основы буддийской культуры»?

– Применительно к сложившейся ситуации детской суицидальности такой сбалансированный подход к нравственно-психологическому развитию человека предполагал ответственное отношение человека и к своей собственной жизни, а также и  к смерти. Поэтому, во-первых, ребенок уже с самого раннего возраста приучался к ответственному отношению как к вопросу о собственной жизни и смерти, так и к возможности лишения жизни другого живого существа, с которым он как бы находился в одной системе кармических отношений.   Суицид означал нарушение  мировой гармонии как в отдельно взятой части данной системы отношений, т.е. на уровне конкретного индивида, так и определенного этносоциального организма в целом.

     С другой стороны, в тэнгрианско-буддийской цивилизации не поощрялось вообще всякое своеволие,  а потому суицид   расценивался в традиционном обществе как большое неуважение к традиционной системе ценностей, в которой жизнь сама по себе представлялось величайшей ценностью, дарованной родителями.  И поскольку она была дана человеку его предками, то самовольное самоубийство расценивалось не только как величайший грех, но и как большое неуважение к предкам, их духовному наследию, этическому кодексу чести, а также как элементарное и грубое непослушание.

   Учитывая  вышеизложенное, необходимо особо подчеркнуть важность всех этнопедагогических программ, направленных на возрождение, внедрение и эффективное использование в широкой воспитательно-образовательной практике традиционных евразийских ценностей, выработанных в «кочевой» цивилизации тувинцев, хакасов, бурят-монголов и др. В этой связи большой интерес представляет проект  креативной народной культурологи и этнопсихологии, разрабатываемый Лабораторией «кочевых» цивилизаций ТувГУ под руководством В. Р. Фельдмана и Н. В. Абаева.   Важной  составной частью этого проекта является Программа учебных курсов «Буддизм: основы учения, история и культура», разработанная мной еще в начале 90-х годов и предназначенная для учащихся школ в «буддийских» республиках РФ – Бурятия, Тува, Калмыкия, Горный Алтай. В настоящее время идет работа по адаптации  данной Программы к особенностям экологической культуры тувинцев, поэтому особое внимание уделяется ее расширению за счет вопросов нравственно-экологического воспитания и образования школьников в соответствии с лучшими традициями экологической культуры тэнгрианско-буддийской цивилизации Центральной Азии   и Саяно-Алтая.

– Спасибо, Вам, Николай Вячеславович, за подробные разъяснения.  

 Беседовала Алена Сонам