Тенгрианство как прамонотеизм

(Из материалов VIII Международной научно-практической конференции «Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность» (22-23 сентября 2021 г., п. п. Домбай, Карачаево-Черкесская республика)).
Автор – Джуртубаев Махти Чиппаевич, известный ученый-фольклорист, историк, этнограф, писатель, переводчик, драматург, литературовед, член Союза писателей СССР, заслуженный деятель науки Карачаево-Черкесской Республики.            

                                                                  Джуртубаев М.Ч.

Аннотация. В статье тезисно обосновывается роль пратюркского кузнеца и пророка Дебета, в распространении прамонотеизма – единобожия тенгрианства, среди древних предков тюркских племен. Приводится часть говорящих об этом аргументов и фактов из материалов нартского эпоса карачаевцев и балкарцев, где Тейри-хан именуется «единственным богом» (жангыз тейри).
Ключевые слова: Тейри, Тенгри, Дебет, кузнец, нарты, карачаево-балкарский эпос, монотеизм, тенгрианство.

Tengrianism as pramonotheism

Annotation. The article substantiates the role of the pre-Turkic blacksmith and prophet Debet in the spread of the pre-monotheism-monotheism of Tengriism, among the ancient ancestors of the Turkic tribes. Some of the arguments and facts about this are given from the materials of the Nart epic of the Karachais and Balkars, where Teiri Khan is called “the only god” (Zhangyz teiri).
Keywords: Teiri, Tengri, Debit, blacksmith, narts, Karachay-Balkar epic, monotheism, Tengrianism.

Тема эта настолько обширная, что нам придется излагать свои взгляды почти в тезисной форме. Поэтому, тех, кто ею заинтересуется, мы можем только отослать к трем нашим монографиям, где она освещена достаточно подробно [2], [3], [6].

К сожалению, национальную религию тюрков очень многие авторы путают с шаманизмом, как и с другими языческими верованиями. Однако эпос и мифология карачаево-балкарцев, у которых следы тенгрианства, как мы думаем, сохранились в наибольшей полноте, позволяют взглянуть на него по-иному.      

Роль Тейри-хана, творца и владыки мира, в карачаево-балкарской эпопее о нартах, как и в мифах, исключительно велика; в них его полновластие подчеркивается весьма часто. Нарты, например, мыслят себя его войском, и образ Небесного Творца незримо присутствует за всем, что происходит. Мера власти покровителей стихий и ремесел не идет ни в какое сравнение с мощью Тейри – это просто исполнители его воли, пусть они и именуются тейри «небесными, небожителями»; более того, они, как и смертные, обращаются к небесному повелителю с мольбами. Чтобы понять причину такого положения, нам необходимо остановиться на вопросе о происхождении религии.

В позитивистcкой науке уже давно утвердилось мнение, что вначале господствовали магические представления, сменившиеся ранними формами религии (фетишизм, анимизм, культ предков и др.); затем, уже в патриархальную эпоху, возникли образы мифологических покровителей стихий и различных занятий, сложившиеся в представления о пантеоне во главе с одним из богов. И лишь через много веков или даже тысячелетий, возникли монотеистические религии – как отражение земных государств, возглавляемых самодержавными монархами.

Но некоторые исследователи, причем тоже довольно давно, усомнились в верности такого взгляда. Первым, кто высказал в статье «Мифологический процесс в древнем язычестве» еретическую для позитивистской науки мысль о том, «что вначале у индоевропейских народов господствовало почитание единого бога, образ которого впоследствии расщепился на отдельные образы богов политеистического сонма», был философ Владимир Соловьев [8, с.123].

Несколько позже и независимо от Соловьева к той же мысли пришел английский этнограф Эндрью Лэнг, в своей книге «Делание религии». С.А. Токарев пишет, что Лэнг указал на тот факт, что в верованиях целого ряда народов (притом, наиболее отсталых), встречается образ небесного божества и творца. Лэнг называет его «Все-отец» (All-father). Откуда же взялся этот образ? Он вовсе не был принесен христианскими миссионерами, а вместе с тем нельзя толковать его как результат эволюции идеи души или веры в дух умершего, предка и т.д.

Существующие теории, анимистическая и др., не в состоянии объяснить генезис фигуры небесного божества в религиях отсталых народов». С.А. Токарев замечает, что представление о небесном боге стоит как бы в стороне от линии развития хорошо известных мифологических представлений. «Бог не может, – пишет Лэнг, – быть отражением человеческих королей там, где не было королей; не может быть президентом, избранным из политеистического общества богов там, где и сейчас нет политеизма; ни идеальным первопредком там, где люди и сейчас не чтут своих предков; в то время как, с другой стороны, дух умершего человека, реальный или идеальный, не отвечает обычному дикарскому понятию о творце». И, далее: «Есть два течения, религиозное и мифическое, текущие вместе через религию. Первое течение, религиозное, даже у низших дикарей, свободно от магических обычаев умилостивления духов. Второе течение, мифологическое, полно магии, обмана и скандальных легенд». Таким образом, по Лэнгу, мифология есть неизбежный спутник религии, ее двойник, но ее же и дискредитирующий: «Худшая сторона религии менее священна и потому более заметна. Оба элемента находятся сосуществующими почти у всех рас, и никто, при нашем полном недостатке исторических данных о происхождении, не может сказать, который элемент является более ранним, какой произошел от другого и является ли вообще один из них более ранним» [8, с.124].

Э. Лэнг считал, что образ Небесного Творца появился тогда, когда первобытный человек, заметив, что отдельные вещи кем-то делаются, создал идею, что и весь мир кем-то сделан, что существует некий «делатель» мира, т. е. Бог; он допускал также, что источником веры в небесного Бога могло быть само божественное откровение («гипотеза св. Павла»). На наш взгляд, теория Соловьева-Лэнга гораздо ближе к истине, чем ныне господствующее в науке мнение о происхождении религии. Верной представляется и мысль Лэнга о наличии двух течений – мифологического и религиозного; стоит добавить, что мифы являются тенью не только религии, но и науки, искусства, политики и т.д. 

В том, что Лэнг привлек внимание науки к этой проблеме (наличию образа небесного бога-творца у отсталых племен), С.А. Токарев видит его заслугу, отмечая при этом, что понять генезис образа Творца ему не удалось, но аргументов, опровергающих теорию Лэнга (прамонотеизм), не приводит [8, с.125, 159].

Для ранних форм религии характерно представление «о безличной силе, действующей в природе, оживотворяющей ее и оказывающей влияние на жизнь людей»; вера в ее существование называется аниматизмом. «С представлением о неперсонифицированной сверхъестественной силе связывалась всякая удача человека, его успех на охоте, удача в морской добыче (напр. у эскимосов), успех на войне (напр. у индейцев) и т.д. В зависимость от этой безличной силы ставилась плодовитость скота и урожай плодов и злаков. Аниматизм является, вероятно, одной из первых попыток целостного осмысления мира» [1, с.18, 19]. Вполне возможно, что образ Небесного Творца возник в качестве персонификации и источника этой безличной силы, представление о которой сохранилось в религиозных воззрениях многих народов.    

Первые публикации карачаево-балкарского нартского эпоса (в прозаическом переводе на русский) принадлежат П. Острякову [Вестник Европы, август 1879 года, кн. 8] – всего четыре отрывка из нартских поэм. Вот начало первого отрывка: «Как только Творец создал Кавказ и лучший его перл, величественный Эльбрус, то и дозволил у подножья этой горы селиться людям; первыми поселенцами были Ной со своим семейством, ковчег которого, после всемирного потопа, остановился на Эльбрусе. Мало-помалу селения разрослись, но у подножья Эльбруса поселилось самое честное и воинственное племя, представителем (это ошибка, следует читать: «предводителем» – М. Дж.) которого был маститый старец Девет, обучивший своих соплеменников ковать железо. За трудолюбивую жизнь, честность и веру в Бога (отметим это – М. Дж.) Девет был награжден девятнадцатью сыновьями-героями». Отметим, что слово келечи означает не только «представитель», но и «посланник» [3].

Имя Дебет происходит от дып, дап, деп, топ «огонь», и бет «лицо, лик» – «огненноликий». Его постоянный эпитет – Алтын «Золотой». С точки зрения мифологии все ясно – это одно из олицетворений солнца, солнечный кузнец. Возможна и другая этимология. Тап означает «метина, пятно, рябина». Тапбет – «с рябинами на лице, рябой», что вполне естественно для кузнеца, имеющего дело с огнем и металлом.

Имя Дебета связывалось в народном сознании с неопределенно долгим периодом каких-то глобальных катаклизмов. В нартском эпосе говорится, что в начале времен земля «вся дрожала, моря были неспокойными, вздымая волны. По просьбе Дебета и нартов бог вбил в землю горы, как клинья (или гвозди), и землетрясения и штормы прекратились». Иными словами, речь идет о поколении людей, живших после потопа. Люди должны были какое-то время жить в пещерах (как, вероятно, говорилось и о том, что они спасались в них во время грандиозного катаклизма). В эпосе есть сказание о рождении Дебета, начинающееся словами:

Эртте-эртте, дорбунлада тургъанда,
Таш тегене, агъач челек болгъанда…
Давным-давно, когда жили в пещерах,
Когда корыта были каменными, а ведра деревянными… [3]

Замечательную догадку высказал (устно) художник И.Х. Занкишиев: Дауд, несколько раз упоминаемый в Св. Коране, – это не древнеизраильский царь и псалмопевец Давид, а карачаево-балкарский эпический (нартский) кузнец Дебет (по другим вариантам – Деуэт, Дауат), который являлся и пророком. Это, на наш взгляд, совершенно верно, но с одной поправкой – в Св. Коране под одним и тем же именем (Дауд) упоминаются и царь Израиля Давид, и нартский (т.е. пратюркский) кузнец и патриарх Дебет (Деуэт). Дауд назван в Св. Коране отцом Сулеймана, царем. Он убил в единоборстве Джалута (Голиафа), напавшего на Талута (первого иудейского царя Саула). Конечно же, все исследователи видят в нем иудейского царя Давида, отца царя Соломона. Но вот мы встречаем в Коране нечто иное:

Дауду подчинили горы мы,
И птиц, чтоб вместе с ним
Хвалу Нам воздавали.
И Мы его для вашей пользы
Делать кольчугу научили,
Чтоб защищала она вас
От (своевольной) ярости друг к другу.
(Сура 21 («Пророки»), аяты 79, 80).
 (А прежде)
Одарили Мы Дауда милостью от нас:
«О горы! Вместе с ним хвалу Мне воздавайте!
Вы, птицы! (Славьте вместе с ним Меня!).
В его руках железо Мы смягчили.
«Кольчугу делай! – (наказали), -
И хорошо размер кольцевых петель соблюдай.
Твори добро, - ведь вижу Я, что делаете вы».
(Сура 34 («Саба»), аяты 10,11).
Ты терпеливо речи их сноси (о Мухаммед!)
И помни нашего служителя Дауда,
Кто обладал великой силой.
Ведь он (к нам часто) обращался.
И это Мы поставили ему на службу горы,
Что вместе с ним хвалу Нам воздавали
По вечерам и на восходе дня.
И птиц, что (стаями) собравшись вкруг него,
С хвалебным (пением) к нам обращались.
(Сура 38 «Сад»), аяты 17-20). Перевод Валерии Пороховой) [3]

Но разве библейский царь Давид занимался кузнечным делом, был оружейником и рудознатцем? Разве железо делалось в его руках мягким? Нет, в юности он был пастухом, искусно играл на гуслях, услаждал слух царя Саула. Затем он же спасался от преследований царя, вел жизнь изгнанника-повстанца, воевал с филистимлянами, отбивал чужих жен (Навала и Урии Хеттеянина), а после гибели Саула занял престол и завоевал Иерусалим. Написал книгу замечательных псалмов. Но к железу и к изготовлению кольчуг он никакого отношения не имел. Более того, когда перед поединком с Голиафом царь Саул одолжил ему свои доспехи, Давид даже носить их не захотел, сказав, что непривычен к ним. И никакие горы ему не служили. И птицы вместе с ним хвалу Господу не возносили.

А теперь сравним то, что говорится в Св. Коране о другом Дауде, с тем, что сказано в карачаево-балкарской эпопее о Дебете: «Он знал язык всего и вся. По рассказам, Дебет, однажды, посоветовавшись с нартами, отправился в горы Кармур. Там он брал разные камни и сжимал в руке, чтобы узнать, что в них, и когда сжал какой-то темный, тяжелый, блестящий камень, из него потекли железные капли. Кайнар-тейри сделал для Дебета железные камни мягкими, как тесто».

Железо было для него все равно, что тесто,
Как хотел, так и гнул он его.
С горы Тырмы руду он спускал (вниз),
Ковал из него стрелы и латы и отдавал (нартам).

О том, что Дебет ковал латы и кольчуги, в эпосе говорится много раз. О Дебете же сказано, что он знал къуш тили «птичий язык», что полностью созвучно куш тили, кюш тили – «язык силы». О том, что младенец Ёрюзмек (будущий предводитель нартов) выпал из нутра расколовшейся при ударе о землю железной кометы, ему рассказал старый орел. Дебет жил в пещере, где находились копь (иштенек) и сокровищница (хазна) нартов –  Накъут Дорбун «Яхонтовая пещера». Ею пытался овладеть могущественный царь Кёсе-Бурунгук, властитель какой-то страны то ли в Закавказье, то ли в Малой Азии (возможно, это искаженное иранское имя владетеля, сохранившееся в двуязычной надписи из Армази, в Грузии, – Ксе-Фарнуг). Однако на Кавказе яхонты никогда не добывались. Скорее всего, название пещеры – слегка деформированное Нар-къут Дорбун «Пещера солнечной благодати». Вполне вероятно, что она являлась центром главного тенгрианского святилища пратюрков, в которой избранные проходили высшее посвящение.  

Приведем две цитаты из Корана ((в переводе Валерии Пороховой):
Поистине, Мы каждому народу
посланника послали с повеленьем…
(Св. Коран, сура 16, ст. 35).
И ни один посланник не был послан Нами,
Кто не владел бы языком своих людей,
Чтоб он им мог все ясно объяснить.
(Св. Коран, сура 14, ст. 4). [3]

Мы имеем все основания думать, что пророком, распространявшим древнее единобожие среди тюркских племен, был Дебет (мы приводим здесь лишь часть аргументов и фактов, говорящих об этом). И неслучайно Тейри-хан в нескольких текстах именуется «единственным богом» (жангыз тейри). Пророк Дебет, вероятно, не проводил все свое время в кузне, как об этом говорится в эпосе: слово тенгирчи «тенгрианец» или «служитель Бога» слишком созвучно темирчи «кузнец».

Победа единобожия совершилась не сразу, в один момент, не сразу явились и основатели мировых религий – им предшествовали пророки и религии национальные. Поскольку в Св. Коране говорится, что пророки посылались к каждому народу, приходили, вероятно, они и к германцам, хамитам, славянам, финно-уграм, иранцам и др. [3]. О пророке Мухаммаде (с.а.с.) в Св. Коране не говорится, что он является основателем ислама – нет, он возвращает людей к религии тех пророков, которые были задолго до него, в том числе к религии Нуха (Ноя), жившего и до потопа. Т.е. утверждается существование единобожия уже тогда, а это и есть самое главное.

Пророки, являвшиеся после потопа, могли оставить человечеству свои книги. Была ли книга Дебета? Мы не знаем, но, возможно, именно о ней идет речь в одном из нартских сказаний, где преемник Дебета – Ёрюзмек – сетует, что книга нартов, в которой была записана вся мудрость мира, кем-то украдена и сожжена.

Судьба тенгрианства в тех землях, куда пришли тюрки, сложилась по-разному. В эпоху господства многобожия оно часто смешивалось с язычеством, особенно на азиатской периферии, куда из Восточной Европы, своей прародины, двинулись тюрки, ассимилируя местные монголоидные племена. На Западе же, в завоеванной гуннами, аланами, аварами, болгарами Европе, оно было безболезненно поглощено христианством (но гунно-аваро-торко-печенеги на Балканах довольно рано приняли ислам).

Ко времени распада прежнего единства тюрков (в Восточной Европе) тенгрианство, вероятно, уже начало деградировать к многобожию, и Тенгри представлялся большинству не Единым и Единственным Богом, а главой пантеона. Добавим сюда и влияние местных языческих культов. Меньше всего следов это, уже полуязыческое тенгрианство, вероятно, оставило у тех племен, которые попали на Ближний Восток и вскоре вошли в сферу сильнейшего влияния христианства и ислама; последний был принят всеми южными тюрками. Та их часть, которая ушла в Казахстан и Среднюю Азию (потомки саков, массагетов, усуней и др.), приняла ислам позже.

Последующие события, смена мест обитания, контакты и смешение с иными народами и пр., постепенно привели большинство тюрков к забвению древнего наследия. По словам Х.Г. Короглы, известный турецкий историк XVI в. Осман Байбуртлы писал в своей книге «Новости истории в зеркале мира», что тюрки-огузы во времена вознесения Иисуса еще не имели никакой религии, но «у них был один бог» – очевидно, считает ученый, имеется в виду Гёк-Танри [5, с.71]. Историк, видимо, уже не понимал, что тенгрианство являлось древнейшей единобожной религией.

В источниках почти нет сведений о том, что большинство тюрков где-то и когда-то сильно сопротивлялись введению христианства или ислама (если не считать войн хазар и тюркешей с арабами). И это в то время, когда они безраздельно властвовали на огромной территории, а их государства были сильнейшими в мире (Золотая Орда, держава сельджуков и др.). Если бы тенгрианство являлось языческой религией, несовместимой с единобожием, но под флагом которой тюрки шли от победы к победе, вряд ли они согласились бы сменить этот флаг.

Произошло следующее: большая часть тюрков сменила древнюю национальную единобожную религию, вероятно, уже засоренную включениями язычества, искаженную, на мировые религии – христианство (на севере) и ислам (на юге). Усиление Османской империи, влияние Крымского и Казанского ханств привели к победе ислама и в среде тюрков Восточной Европы. Ислам дал тюркам (мамлюкам, сельджукам, османам) новые силы, что привело к созданию могущественных империй, и, в свою очередь, тюрки спасли мир ислама от завоевания крестоносцами.

 Большая часть нынешних тюрков забыла о Дебете. Но не все. У народов Средней Азии Дауд почитался как покровитель металлургии и металлических изделий. Вот что, например, говорит перед боем герой казахского эпоса «Кобланды-батыр»:

Пусть сегодня же окрасится кровью
Железная кольчуга, кованная
И крепко сбитая тобой, храбрец Даут! [4, с.280].

Разумеется, в примечаниях к этому изданию Даут отождествляется с библейским Давидом: «…пророк Давид, покровитель кузнецов. В народных преданиях ему приписывалась необыкновенная способность изготовлять крепкие кольчуги и мечи. Облачаясь в доспехи, богатыри обращались с молитвой к пророку Дауту» [4, с.439]. Сохранение в фольклоре азиатских тюрков образа Дебета – одно из свидетельств, указывающих на их прародину, восток Европы.

В своем «Уложении» завоеватель Тимур говорит: «Затем все свои усилия я направил на завоевание Грузии и точно следовал плану, одобренному моими воинами. Со стальным шлемом на голове, с грудью, покрытой панцирем Давида, с египетским мечом на бедре я взошел на трон войны» [7, с.329].  Переводчик «Уложения» В.А. Панов пишет в примечаниях: «Эти знаменитые доспехи, которые надевал Тимур при важных обстоятельствах, слыли за выкованные самим царем Давидом в мастерской одного кузнеца. Однако сделавшим их был не Давид, а Иппократ, царь Грузии, который, будучи взят в плен и освобожден татарским завоевателем, дал ему свое вооружение, как залог своей верности» [7, с.424].

Полагаем, что эти доспехи бы изготовлены аланским (карачаево-балкарским) кузнецом Дебетом, а не Давидом или Иппократом.  Грузинский царь, вероятно, получил эти доспехи у своих соседей-алан и потом отдал их Тамерлану; или они достались в ему качестве трофеев во время его похода на Северный Кавказ и разгрома Алании.

У карачаево-балкарцев, сохранивших память о Дебете в наибольшей полноте и чистоте, со временем произошло включение его образа в героический эпос, представляющий собой их мифопоэтическую историю от потопа до нашествия войск Тамерлана на Северный Кавказ (конец XIV в.). В нем он стал представляться первочеловеком, творением Тейри, рудознатцем, великим мастером-кузнецом и родоначальником богатырей-нартов.

Древняя религия, уже искаженная влиянием многобожия, рано и постепенно сменилась христианством, но, после крушения Византийской империи, откуда шла его пропаганда, вновь началась деградация к странному симбиозу, в котором христианские святые заняли свое место в пантеоне в качестве божеств, наряду с другими, причем все они выглядят ненамного выше обыкновенных людей. Одним словом, получилось тенгрианство с отдельными вкраплениями христианской мифологии, и тонкой пленкой язычества, так и не скрывшей имя Тейри. До наших дней дошло не только такое именование Бога, но и гимны-обращения к нему. В них есть упоминания языческих богов, но тот же Дебет, обращаясь к Тейри (в одном из гимнов), говорит, что присягал и поклоняется только ему одному [3].

Заслуга карачаево-балкарцев в том, что они принимали и понимали великие мировые религии, но не забыли и тенгрианство, поскольку суть у них одна и та же.

Литература

  1. Атеистический словарь / Под ред. М. П. Новикова. – М.: Политиздат, 1986. –  514 с.
  2. Джуртубаев М. Ч. Происхождение нартского эпоса. – Нальчик: Тетраграф, 2013. – 802 с.
  3. Ёзден Адет: Этический кодекс карачаево-балкарского (аланского) народа // Сост. М. Ч. Джуртубаев– Нальчик: Респ. полиграфкомб, 2009. – 640 с.
  4. Кобланды-Батыр: Казах. героич. эпос / Сост. Н. В. Кидайш-Покровская, О. А. Нурмагамбетова. – М.: Наука, 1975. – 446 с.
  5. Короглы Х. Г. Огузский эпос: (Сравнительный анализ) // Типология народного эпоса. – М.: Наука, 1975. – С. 64–65.
  6. Нарты. Аланский героический эпос. / Сост. М. Ч. Джуртубаев. – Нальчик: Тетраграф, 2016. – 706 с.
  7. Тамерлан. Автобиография. Уложение. – М.: Эксмо, 2006. – 512 с.
  8. Токарев С. А. История зарубежной этнографии: Учеб. пособие. – М.: Высш. школа, 1978. – 352 с.