За полчаса общения с Вячеславом Кученовым я услышала имена легендарных хакасских сказителей, узнала, какие памятники стоят в Абакане и приоткрыла для себя неизвестные стороны хакасского тенгрианства. КУЧЕН АЙ ЧАРЫХ САЙЫН под таким именем он известен в Хакасии не только как хайджи – намахчы (сказитель эпоса горловым пением), но и талантливый скульптор. Судьба этого человека удивительна, хотя вряд ли может быть заурядной жизнь сказителя. Тем более в XXI веке, когда все меньше и меньше остается сказителей и тем загадочнее выглядит их призвание, жизненный путь, образ жизни, и совсем необъяснимой кажется мистическая связь с духами предков, о чем они не только поют, но и говорят.

Об этом и другом мы поговорили с Кучен Ай Чарых Сайыном в дни Международного форума «Эпосы народов мира на Земле Олонхо», который прошел недавно в Якутске.   

 

– Вячеслав, вы принимаете участие в конкурсе сказителей. А что исполняете?

– Я исполнил отрывок героического эпоса «Айдолай». В свое время его мастерски исполнял известный хайҷыл Кöрбе Пöдір оол(Петр Курбижеков), который умер в 1966 году. А услышал он этот эпос от Хара Матпай Балахчын (Павел Балахчин) в 1932-1933 годах. Хара Матпай перенял «Айдолай» у Сароолах Кöрбе где-то в 1905-м году.

– Можно сказать, что текст этого эпоса передается устно без изменений?

– Да, в нем ничего не меняется.

– Что вас привело к сказительству?

– Я – скульптор, и никогда этим не интересовался. Все началось в 1994 году, когда мне было 24 года. После учебы в Санкт-Петербурге я вернулся в Хакасию и мне приснился сон. Пришел хай ээзі – хозяин горлового пения, и сказал мне: «Ты должен петь и рассказывать эпос». Я отвечаю, что не умею этого. Он говорит: «Все умеешь». Наутро я поехал в Абакан и встретил там мастеров национальных инструментов. Взял двухструнный хомыс, потом – чатхан, начал играть и у меня все получилось.

– Хотя раньше не играли на этих инструментах?

– Никогда. Сразу получилось, что все удивились. Тогда же запел. Это был эпос «Пора аттығ Ай Чарых хан». Позже исполнял эпос о герое с девятью размахами на коричневом коне Сибер Чылтыс.

– Вы знали этот эпос?

– Не знал. Я раньше никогда не слышал эпосы. Но когда начинаю играть, оно само выходит. Но это не мое творчество. Просто я закрываю глаза и начинаю исполнять горловое пение, и потом слова начинают приходить.

– Как вы для себя это объясняете?

– Наша традиция это так объясняет – когда человек становится хайджи, к нему приходит дух эпоса, дух хая и он его заставляет петь. Потом в какой-то период я перестал этим заниматься, и увидел сон. За мной гнались три всадника, я убегаю от них, но они догоняют и бьют меня бичом. Утром просыпаюсь – у меня на теле следы. Пошел к своему дедушке, рассказал об этом сне. Он говорит: «У тебя два пути: или ты будешь очень долго жить и рассказывать эпос, или будешь мучиться и рано умрешь».

Он дал понять, что духи эпоса меня замучают. Я слышал про хайджи Петра Аргудаева. Поехал искать его в другой район. Не сразу его нашел. Он был на покосе. Мне пришлось ехать в районный центр, там переночевать. Только после этого мы встретились, он меня принял и начал обучать.

– Он известный хайджи?

– Да, он был один из последних хайджи. Хотя меня потом приглашал учиться наш известный композитор Георгий Иванович Челбараков. Но мне никогда не нравилось то, что он сочинял. Его считают великим, а мне до сих пор не нравятся его произведения. Я это честно говорю. После смерти Петра Аргудаева я поехал в другую деревню к хайджи – намахчы Лазарь Тӱмӱреку. Потом учился у Павла Боргоякова. Павел Михайлович умер в прошлом году.

– Они учат технике исполнения или передают тексты?

– Каждый регион имеет свой строй, мелодику исполнения хая. Я обучался всему этому. Разница небольшая, но все же есть. Один и тот же эпос может в разных районах иметь небольшие отличия. Как листья у дерева бывают разные, хотя дерево одно.

– А как же профессия скульптора?

– Я пятнадцать лет обучался этому делу. Учился в средней художественной школе им. Иогансона в Петербурге. Потом окончил факультет скульптуры в Академии художеств им. Репина. До двадцати четырех лет занимался только скульптурой, но и сейчас продолжаю это дело. Хотя это требует очень много денег. В Абакане стоят пять моих памятников. Это монументальные работы на тему хакасской культуры. Нас учили в академии не браться за тему, которая не нравится. Даже если за это платят хорошие деньги. Скульптор быстро превращается в калымщика. Мне предлагали разное – и Дюймовочку, и Незнайку, но я никогда не делал то, что не нравилось.

– Кто герои ваших скульптур, памятников?

– Я поставил памятник сказителям эпоса – хайджи – намахчы; памятник жертвам, погибшим в годы репрессий, потому что мои родственники были репрессированы. Сделал памятник нашему древнему воину Йарнах хану, который защищал нашу землю. Также в Абакане стоит ритуальный комплекс «Улуг обаа», подобный тому, какие воздвигали у нас пять тысяч лет назад. Кроме этого поставил  памятник защитникам отечества из Хакасии, погибшим во время Великой Отечественной войны. Сейчас работаю над памятником Барс кагану. Это первый наш каган, который в VI веке основал хакасское государство Кыргызский Каганат.

– Если вернуться к сказительству, то эпос, который вы исполняете, он ваш авторский? Вы его сами сочинили? 

– Эпос о Сибер Чылтыс до меня никто не исполнял. Некоторые считают, что это авторское. Но я так не считаю, потому что не я это придумал. Это откудо-то пришло. Я не смог придумать такое сам.

– То есть вы считаете, что кто-то до вас создал этот эпос, и передал вам через духов?

– Может быть… Но в то же время есть основные стержни героического эпоса «Айдолай».  Они насчитывают по 12-18 тысяч строк и повествуют о потомках лунных людей, о золотоподобной девушке и т.д. В нашей традиции существует разное исполнение. Есть как в Якутии, когда олонхосут исполняет эпос без инструментов. А есть исполнение с инструментами. Сейчас традиции угасли, но мы стараемся их вернуть. Сохранились записи, благодаря которым идет возрождение сказительства.

– Сколько у вас хайджи?

– Мало. Активных двое. Я и Евгений Улугбашев. Человек 30 есть по всей республике поющих хай.

– Где вы выступаете? Кто ваш слушатель?

– Обычно это бывает на концертах. Но я ухожу от концертной деятельности. Как это раньше практиковалось, пою на поминках, на встречах рода или на праздниках. По нашей традиции на поминках или похоронах исполняется эпос, и у меня всегда очень легко это идет. Как вода льется. А когда куда-то приезжаешь, исполняешь на концертах, то с трудом вспоминаешь. Хотя текст не меняется. Мне через полгода исполнится 48, и можно будет полностью заниматься этим.

– В Якутии вы впервые?

– Да. Мне очень интересно слушать олонхосутов. Я впервые услышал настоящий калмыцкий «Джангар». Обычно они модернизируют исполнение, добавляя в него хай (горловое пение). У них не было такой традиции, но они начали вносить наши традиции хая. Я считаю, что это неправильно. Нужно сохранять свое.

– Тема Тенгри отражается в хакасском эпосе?

– Тенгри у нас в Хакасии очень ярко проявляется, и не только в эпосе. Мы сохранили практически все молитвы, которые присутствуют в Тенгри. Хотя нас пытались обратить в христианство, но не получилось.

– Формальное крещение, наверное, было?

– Формальное присутствует, но хакасы уже отходят от этого, потому что религия Тенгри сильная. Основной ее принцип – сильным удача. В этой жизни надо быть сильным духом, тогда боги смотрят и говорят – молодец, мы ему поможем. Слабых ты должен оберегать. Любовь и ревность считаются слабостью.

– Любовь тоже?

– Слабость, как и страсть. Ты должен оберегать жену. Ты можешь бросить родителей, детей, но жену должен оберегать.

– Где есть такие заповеди?

– Это с детства нас учили дедушка, бабушка. Поэтому у нас христианство не прижилось. Очень сильная религия, в которой нельзя молиться. Если ты небу молишься или своим богам это считается слабостью. Ты должен быть наравне с ними. Нельзя ставить себя ниже или выше. Ко всем живущим на земле ты обращаешься только на «ты». Если ты обращаешься к человеку на «вы», значит, ты его превышаешь, а себя принижаешь. Если ты обращаешься к нему, как к младшему, значит, себя превышаешь. Только на равных.

– А к самому Тенгри?

– Тоже на равных. У нас есть обряд почитания, но не поклонения. Почитание горы. Почитание неба. Почитание огня. Почитание воды. Почитая, мы не молимся, не принижаем себя. Почитая, мы уважаем, и чтобы нас они тоже уважали.

– В каких случаях проводятся обряды почитания?

– Обычно по ситуации. Некоторые считают, что 25 июня должен проводиться обряд Тигір тайығ – почитание неба. Тайығ переводится как «святое уважение». Или же 15 марта, когда вода начинает топить, должны проводить большой Суғ тайығ – почитание воды. Во время пожаров должны проводить обряд Оот тайығ – почитание огня. Такие обряды сопровождаются жертвоприношением скота. Хотя нам русские всегда говорили, что это дикость, но мы это делаем. Старики всегда говорили, что, если мы не будем проводить эти обряды с жертвоприношениями, они все равно возьмут жертвы людьми. Поэтому мы стараемся держаться этого. И в советское время нам запрещали, но мы все равно это делали. Сами по себе, в горах сööка(родовых)

– Среди ваших предков были сказители, шаманы?

– Нет. Я такой позор для своей семьи. Потому что у нас считается, что хайджи намахчы – это самое низкое сословие. Бездельники, которые исполняют эпос, обманывают людей и их кормят подачками. Хотя на этом не заработаешь. Но основной принцип Тенгри состоит в том, что у тебя ничего не должно быть своего – хох, пустой. Самые минимальные материальные потребности удовлетворил и все. Один из главных принципов Тенгри – быть сдержанным, спокойным, ничем себя не обременять материальным.

Елена ЯКОВЛЕВА.