Вот уже двести лет культурный мир не перестает восхищаться уникальным памятником культуры русского средневековья, породившим бесконечное множество споров, подчас недоверия, домыслов, недоумений. Неразумие скептиков откликается болью в сердце истинных ценителей «Слова о полку Игореве»: «Обидно, когда споря о времени написания «Слова», ставят заведомо ложный вопрос о его подлинности. Подлинность – это качество, золото всегда золото, в любом веке. Его определяет не возраст, а проба. Гениальное не может быть подделкой. Заурядный памятник не вызвал бы таких споров». В этом абсолютно убежден один из переводчиков «Слова» Игорь Шкляревский (1).
Подобная же судьба (неверия в подлинность) оказалась уготованной еще одному памятнику древней русской истории и культуры, значимость которого еще до конца не осознана официальной наукой, но, тем не менее, уже сейчас исследования подвижников от науки в области истории, лингвистики, культурологии, мифологии, археологии позволяют увидеть колоссальные пласты еще не поднятого культурно-исторического грунта, изобилующие самородным золотом Знания о подлинной истории и архетипах славянской культуры.
Речь идет о «Книге Велеса», представляющей собой свод священных ведических текстов новгородских волхвов VIII – IX веков нашей эры. В отличие от гомеровских «Иллиады» и «Одиссеи», «Старшей» и «Младшей Эдды» скандинавов, ирландских сказаний, содержащих священные знания друидов, «Книга Велеса» представляет собой не вторичные литературные обработки древних мифологических сказаний, как вышеназванные, а аутентичные жреческие тексты – единственное сохранившееся до наших дней Священное Писание Европы.
И в свете недавно открытых и переведенных текстов «Книги Велеса» совершенно по-новому зазвучали строки «Слова о полку Игореве».
Прежде, чем приступить к сравнительному текстологическому и культурологическому анализу «Слова» и «Книги Велеса», необходимо определиться в понятиях: «ведизм», «язычество», «монотеизм».
Исследователи «Слова» неоднократно подчеркивали мысль о том, что в памятнике средневековой литературы практически отсутствует христианская атрибутика, зато он весь пронизан образами славянской мифологии, нередко называемой языческой. На самом же деле славянская мифология никогда не была языческой, почитавшей низших духов стихий, никогда не была политеистичной. Вера славян изначально была устремлена к Высшему и была наполнена непосредственным опытом созерцания Бога. Это есть ведический путь познания, основанный на развитой духовной интуиции.
В основе любой ведической веры (индуизм, авестийская система, славянский ведизм) целью бытия человека определяется путь к Всевышнему через духовное совершенствование – Путь Прави. Однако «пути ко Всевышнему разнообразны, как разнообразен сам мир, само человечество. Но мир также един, ибо у всех путей одна цель. И потому нет причин для межрелигиозных трений. Противоречия начинаются тогда, когда люди, избравшие тот или иной путь, провозглашают его единственно возможным… Сей подход в славянской традиции именуется чернобожием» (2).
Христианизация Руси явилась закономерным процессом, который был подготовлен еще в IV в. н.э. когда князь Русколани Бус Белояр, ведая о грядущих Лютых годах разрушения ведической веры на Руси, стремился к соединению ведической и христианской традиций, дабы сохранилась сама Русь в эти годы, переходные к новой эпохе Возрождения ведической веры.
Бус укреплял Русь, ведя войны с племенами язычников, т.к. рассматривал язычество (отрицание Всевышнего) как одну из главных опасностей для Руси и ведической веры (3). Кстати, в «Слове о полку Игореве» упоминается Бусово время, неизвестное русским летописям:
«Се бо готьскыя красныя дъвы въспъша на брезъ синему морю: звоня рускымъ златомъ, поютъ время Бусово, лелъютъ месть Шароканю». «Книга Велеса» дает точную датировку рождения и смерти «Побуда Руси Божьей» князя Буса Белояра, давшего славянам учение о Пути Прави, содержащее основы славянской ведической философии. Рождение Буса 20 апреля 295 года сопровождалось зажжением Рождественской звезды и приходом волхвов. «Чигирь-угорь, Зеленая звезда» (ничто иное как комета Галлея. Ее зеленый свет – суть свет Ведического знания*)).
Одним из великих деяний Буса была победа над готами, возглавляемыми Германарехом. Но за смерть Германареха отомстил Амал Венд, распяв на крестах «Бога Буса и семьдесят иных князей» (4) в 368 году. Видимо, именно эти самые события и упоминаются в «Слове».
Д.С.Лихачев трактует данный эпизод, опираясь на рассказ римского историка Иордана, гота по происхождению: по его (Лихачева – И.Ж.) мнению, Бус – это Боус или Бооз, антский князь, который в 375 году вместе с сыновьями и 70-ю знатными антами был распят готским королем Винитаром (5). Трактовки очень близки и требуют скурпулезного изучения. Однако далее непонятно, почему «готские девы» «лелеютъ месть Шароканю», которого Д.С.Лихачев называет дедом Кончака, якобы отомстившего за поражение Шарукана от Владимира Мономаха в 1106 году (там же). Какое имеют отношение готские девы к половецким ханам – пока неизвестно.
Более того, существуют исторические доказательства подлинности событий, описанных в «Книге Велеса», где приводится текст надписи на монументе князя Буса:
«О-ом! Боже! Ом!
О-ом хайэ! О-ом хайэ! О-ом хайэ!
О-ом хайэ! О-ом хайэ! Побуд!
О-ом хайэ! Побуд! Сар!
Верьте! Сар Ярь Бус – Богов Бус!
Бус – Побуд Руси Божей! –
Боже Бус! Ярь Бус!
5875, 31лютеня». (368 г. н. э. 21 марта).
А.И.Асов утверждает: «Сей памятник ныне находится в запасниках исторического Музея в Москве, и ныне никто не говорит, что он принадлежит Бусу (хотя в прошлом веке об этом говорили многие знаменитые ученые). Никто не рискует переводить и руническую надпись, хоть она и не слишком сложна» (6).
Исходя из вышеизложенного, мы со всей очевидностью убеждаемся в предопределенности появления уникального социокультурного феномена – русского православия (Право-Славия – учения, ведущего по Славному пути Прави, Славящего Правь), в котором органично сплелись христианские и славянские ведические архетипы и атрибуты. И, следовательно, ничего нет удивительного в том, что в XII веке появляется литературное произведение сплошь сотканное из сияющих образов ведической доктрины.
Символика Триглава (Триединой Высшей Божественной Силы) удивительно тонко вплетена в образный строй плача Ярославны, обращающейся к трем стихиям: ветру, Днепру Словутичу и Светлому-Тресветлому Солнцу – соответствующим ипостасям Триглава: Духу Святому (в разных уровнях Триглава – Велес, Свентовит, Стрибог – бог ветра), Богу-Сыну, Логосу (Перуну, чьи основные святилища стояли на Днепре; Логос – Словутич; славяне производили свое самоназвание не только от корня «Слава», но и «Слово», определяя оба эти понятия как божественные ипостаси) и Богу-Отцу (Роду, Сварогу, который, как верховное божество в любой мифологической системе формирует основной культ – культ Солнца).
А ее возглас: «Свътлое и тресвътлое слънце!» будет буквально повторен в писаниях древнерусского философа Максима Грека, разъясняющего сущность Троицы: «Якоже глаголем дискос, свет, луча – едино солнце трисия, а не три солнца, сице и таинство святыя Троицы: аще бо глаголем Бог Отец, Бог сын и Слово Его, Бог Всесвятый Дух, но не три Бози».
«Слово» открывается воспоминанием о вещем певце Бояне, «соловье старого времени». Автор называет его: «въщей Бояне, Велесовъ внуче». Велес – древнейшее верховное божество славян, одна из ипостасей Триглава. Почитается как покровитель скота, богатства, считается праотцом Руси (тотем охотничьих времен). А также Велес – бог мудрости, покровитель поэзии. Его жрецы, волхвы (волочебники – волшебники), ведающие тайные знания, под Новый год (велесов праздник) ходили от селения к селению и исполняли «старины» – сказания из «Книги Велеса».
В самой же «Книге Велеса» говорится, что Бус Белояр был отцом Бояна. Там же приводится Гимн послушца Бояна, описывающий деяния отца.
Автор «Слова», хотя и подчеркивает для себя неприемлемость «старых словес» и пытается «Начати же ся тъй пъсни по былинам сего времени, а не по замышлению Бояню», но при этом активно пользуется приемами ведической поэзии. Так, знаменитый зачин «Слова»:
«Боян бо въщий, аще кому хотяше пъснь творити, то растъкашется мысию по древу, сърым вълком по земли, шизым орломъ подъ облакы» –
представляет собой не описание процесса песнетворчества Бояна, «растекающегося мыслию по древу», как это представлено в переводах Д.С.Лихачева, Н.А. Заболоцкого. Уже в прошлом веке слово «мысь» А.Н.Майков переводит как «векша», а не «мысль». Причем Д.С.Лихачев определяет эту трактовку как устаревшую. Но в ХХ веке И.Шкляревский возвращается к идее А.Н.Майкова, переводя «мысь» как «белка». Эту проблему поднимают многие исследователи (например, В.В.Евсюков). На наш взгляд – это более убедительная трактовка, т.к. она оправдана культурологически. Автор «Слова», вспоминая вещего Бояна, данными строками подчеркивает, что тот ведает все тайны бытия, проникая «по мысленну (Мировому – И.Ж.) древу» и в божественный мир (его атрибут – солярный символ – сокол или орел), и в пекельное (подземное) царство (его в славянской мифологии символизирует волк).
Когда Игорь ведет войско к Дону, вся «трехчастная» Вселенная предупреждает его о грядущем несчастье:
«влъци грозу въсрожатъ по яругамъ;
орли клектомъ на кости звъри зовутъ;
лисици брешутъ на чръленыя щиты».
Гзак, антагонист, представитель иного, чужого, враждебного мира противников отождествляется с подземным миром «бежитъ сърым влъкомъ». Когда русским необходимо стать невидимыми, слиться с мраком (также знак иного, подземного мира), то Всеслав «въ ночь влъкомъ рыскаше», «великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаше», куряне «сами скачуть, акы сърыи влъци въ полъ».
Во всех иных случаях русские князья отождествляются с солярным культом и наделяются его атрибутикой:
«Коли Игорь соколомъ полетъ, тогда Влур влъкомъ потече».
«Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень»;
Всеволод «поскочяше, своимъ златымъ шеломомъ посвъчивая»;
«Туга ум полонила; се бо два сокола слътъста съ отня стола злата».
«Солнце свътится на небесъ, – Игорь князь въ Руской земли» и т.п..
Не раз исследователей «Слова о полку Игореве» ставило в тупик самоназвание славян «Дажьбожьи внуки»:
«при Олзъ Гориславличи съяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждьбожа внука».
«Въстала обида въ силахъ Дажьбожа внука».
Почему «внуки», а не дети? Ведь обычно, народ, создающий свою мифологическую систему, осознавая себя богоизбранным, считает себя детьми Бога, называя его Отцом. Нигде в летописях ответа на данный вопрос не было найдено. Зато он есть в «Книге Велеса»: у Дажьбога и Живы было два сына – Богумир и Арий – праотцы славянские, о времени и деяниях которых рассказывается в первой части «Книги Велеса» – «Родовичи». У Богумира было три дочери: Древа, Скрева и Полева и два сына: Сева и Рус, а у Ария было три сына: Кий, Щек и Хорив. Именно это поколение (внуки Дажьбога) и стали родоначальниками славянских племен: древлян, кривичей, полян, северян, русов, киян, чехов и хорватов. Потому и встречаем повсеместно в «Книге Велеса»: «Дед наш Дажьбог» (7). «Лишь моля богов да имея чистые души… мы будем Дажьбоговыми внуками» (8).
Также много вопросов вызывают у исследователей строки, где упоминается имя Трояна:
«Были въчи Трояни, минула лъта Ярославля».
«Скача, славию, по мыслену древу… рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы».
Обида «вступила дъвою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы».
Д.С.Лихачев определяет Трояна как древнерусского языческого бога, называя «века Трояновы» языческим временем в противовес христианскому времени Ярослава, когда Русь была едина и времени междоусобий Олега. (9).
Г.С.Белякова также называет его древним языческим божеством, иногда называемым Триглав (?) или Трояк, богом-воином, богом-наездником, хотя и допускает наличие общих корней с реальным историческим лицом – римским императором Траяном. (10).
В «Книге Велеса» века Трояна отсчитывают от времени правления патриарха Трояна (потомка Богумира, его отец – Двоян, брат Одина) и до времени Буса Белояра. То есть от II тыс. до н.э. и до IV в. н.э.. В этот же период попадает и описание войны с императором Траяном (97 – 105 гг. н.э.): «И было это за триста лет до нашего Буса…» (11).
В имени Трояна действительно присутствует числительное и знаки богоизбранничества, но не столь буквально, как это пытается объяснить Г.С.Белякова. На самом деле, именами: Один, его брат Двоян и сын Двояна Троян – были наречены правители-жрецы, которые первым, вторым и третьим совершили великое жертвоприношение сомой. (12).
Боян «рища въ тропу Трояню», оказывается в неком пространственно-временном континууме, в гуще событий веков Трояновых, ведая о них, определяя их границы как во времени, так и в пространстве. И если «Обида никнет» пред Дажьбоговыми внуками, побеждающими римлян у Траяновых валов – римских земель, то «Земля Трояня» – это Русь, земля патриарха Трояна.
С именем Трояна связан еще один загадочный эпизод «Слова», вызывающий много споров у исследователей:
«На седьмомъ въцъ Трояни връже (кинул) Всеславъ жребий о дъвицю себъ любу… и скочи къ граду Кыеву и дотчеся стружиемъ (коснулся древком) злата стола киевьскаго».
Д.С.Лихачев определяет значение фразы «На седьмомъ въцъ Трояни» как «на последнем веке языческого бога Трояна, иными словами напоследок языческих времен» (13). Но о каких языческих временах может идти речь, если вокняжение Всеслава Полоцкого в Киеве произошло в 1068 году? Более убедительна, на наш взгляд, трактовка, предложенная А.И.Асовым, на основе текстов «Книги Велеса»: если отнять от даты вокняжения Всеслава семь веков, то получится дата гибели Буса Белояра, 368 г., которой и заканчиваются Трояновы века. (14).
СМ. полную версию в Библиотеке сайта в кн. “Русские Веды – “Тайная доктрина” древних славян”