(Из материалов  IV-й Международной научно-практической конференции «Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность», 09-10 октября 2013г., Улан-Батор, Монголия)

Некоторые аспекты в изучении религиозно-мифологических воззрений тувинцев, в частности отражение тэнгрианских представлений в тувинской мифологии в контексте устной и письменной традиции тюрко-монгольских народов Центральной Азии, были затронуты нами в предыдущих публикациях [15, с. 109-115; 16; 17, с. 7-12]. В данном докладе мы попытаемся продолжить раскрытие названной темы и конкретизировать особенности формирования и переплетения тэнгрианских и шаманистских представлений тувинцев на материале их мифологии.

Сравнительное изучение эпических сказаний тюрко-монгольских народов с текстами орхоно-енисейских рунических памятников приводит ученых к выводу о том, что у предков этих народов наряду с древней письменностью существовало развитое эпическое сознание и устоявшаяся традиция архаического эпоса [5, с. 74-82; 19, с. 213-226; 3, с. 15-84; 20, с. 35-44; 23, с. 84-104].

Важным для определения древнейших общих основ мифологии тюрко-монгольских народов является единодушное мнение эпосоведов А. И. Уланова, Л. В. Гребнева, С. С. Суразакова, А. И. Чудоякова и др. о времени возникновения очагов эпической традиции к VII в. н. э. [25, с. 4; 4, с. 58; 20, с. 40; 26, с. 65-66]. Общность основ мифологии тюрко-монгольских народов, как убедительно обосновал И. А. Уланов, свидетельствует о появлении этих основ никак не позже первой половины первого тысячелетия новой эры [25, с. 4].

Тувинский героический эпос, сформировавшийся, по определению Л. В. Гребнева, к VII в. н. э. [4, с. 58], и представляющий древний архаический, доклассический тип эпической традиции, изобилует мифологическими напластованиями и является богатейшим источником для изучения мифологического наследия тувинцев.

Тэнгрианское мировоззрение, составляя одну из важнейших основ тувинского шаманства, тесно переплетается с ним. На основе устных и письменных источников можно предположить, что этим мировоззрением пронизаны почти все этапы развития религиозных воззрений предков тувинцев, особенно в древнетюркскую эпоху.

Термин «тэнгрианство» или «тэнгризм» (от täŋri), который был сформулирован западными учеными как научное понятие, в российской науке стал применяться относительно недавно. Трактовка его этимологии до сих пор остаётся многозначной и спорной. Есть гипотезы, возводящие этот тюрко-монгольский теоним тенгри к хуннускому ченли [21, с. 276], шумерскому дингир [2, с. 92-93] в значениях «небо», «обожествляемое небо», «небесное божество».

Ссылаясь на немецкого ученого Г. Дёрфера, известный исследователь древнетюркской эпохи С. Г. Кляшторный пишет: «Явное выделение Тенгри и универсализм его функций побуждают некоторых исследователей к оценке древнетюркской религии как особой, близкой к монотеизму веры, которую можно обозначить термином «тенгриизм», оговаривая, впрочем, наличие в ней более древних напластований. Так, по мнении. Г. Дёрфера, древнетюркская религия может быть разделена на три слоя: тотемистический, шаманистический и, sit venia verbo, тенгриистический» [Дёрфер, II, 580, цитируется по статье С.Г. Кляшторного [8, с. 125].

Термин «тэнгрианство» в тувинской религиозной практике не применяется, так как целостная система тэнгрианского мировоззрения, видимо, была утрачена, но сохранилась в глубоко укоренившейся форме в сознании и традиционной культуре тувинцев. Эта религия, видимо, была утрачена постепенно, также как и древнетюркская письменность с началом распада Тюркского каганата.

Процесс утраты древнетюркской письменности и тэнгрианской религии происходил, как надо полагать, в течение длительного исторического времени. Исследователь литературогенеза народов Южной Сибири Р. Ф. Юсуфов утрату древнетюркской письменности связывает с более поздними периодами, чем периодом распада Тюркского каганата: «Монгольские вторжения XIII в. и джунгарские завоевания XV-XVIII вв. вызвали распад древнетюркской письменности» [28, с. 278]. Видимо, тэнгрианство в отличие от древнетюркской письменности существовало в эпоху Чингис-хана как единая идеология, но после распада его империи все тюрко-монгольские племена опять вернулись к родо-племенным культам, т. е. к шаманизму, но уже к шаманизму нового качества, измененного под влиянием тэнгрианства.

Условно разделяя мифологию тюркских и монгольских народов соответственно на «лесную» и «степную», С. Ю. Неклюдов отмечает, что их истоки были едины, но каждая из них развивалась специфически. Он пишет: «В условиях более устойчивого родо-племенного уклада таёжных жителей она сохранялась относительно неизменной, в степи же при государственно-консолидационных процессах она получила мощный стимул для весьма специфического развития. Таковым была централизация племенных культов, возводимых в ранг государственной религии… Однако идеологической основой несомненно оставалось архаическое мифологическое мировосприятие, а ритуальная практика складывалась на базе шаманской (или близкой к шаманской) обрядности» [12, с. 186].

В мировоззрении тувинцев, предки которых обитали и в таежной, лесной и в степной зонах Центральной Азии, культ природы, распространяющийся на все сферы жизни кочевников, начиная от очага, порога до обозримого космического предела, объединял в себе все формы религиозного поклонения. Тувинцы с древних времен и вплоть до сегодняшнего дня поклоняются духу-хозяину горы (даг ээзи), духу-хозяину местности (чер ээзи), духу-хозяину перевал (арт ээзи), духу-хозяину озера (хөл ээзи), духу-хозяину каменного изваяния (көжээ ээзи) и т.д. Они также поклонялись определенным растениям, деревьям, животным как покровителям рода, племени и т.д. И все это живое и неживое существует, по их представлениям, по воле великого творца Денгера (Тэнгри).

Сюжеты и мотивы о камне чат и чатчы (вызыватель погоды) в тувинском фольклоре свидетельствуют о сверхъестественной связи камня чат с Небом, отраженной в древних религиозно-мифологических представлениях тувинцев («Камень чада» [13, с. 189-190], «Сила камня чат» [10, с. 78-79] и т.д.).

Тексты тувинских мифологических рассказов и древних сказаний показывают, что представления тувинцев о чат имеют свои особенности. Сверхъестественными свойствами обладают не только камень чат, но и особые травы оът или корни деревьев дазыл [10, с. 78-79]. Здесь, может быть, отражена устойчивость религиозно-мифологических воззрений предков тувинцев, восходящая к дотюркской традиции лесных народов.

В богатырской сказке и слюна, и моча богатырского коня меняет погоду в помощь богатырю. По шаманским воззрениям, эти необычные травы, корни деревьев находятся как бы под покровительством Неба, поэтому обладают чудодейственными сверхъестественными свойствами.

Одухотворение деревьев у тувинцев, по мнению Н. А. Алексеева, было более распространенным и разнообразным, чем у других тюркоязычных народов [1, с. 41-42]. Так, например, широко распространены мифологические рассказы о священных деревьях – хам-ыяш и тел-ыяш. Дерево-шаман хам-ыяш отличается своей кроной, сросшейся в виде колтуна, и покровительствовало шаманам. Деревья (например, лиственница и береза), росшие вместе как бы из одного ствола, называемые тел-ыяш, имели сверхъестественные свойства. Тувинцы считали, что дух-хозяин хам-ыяш  сильнее  даже духа-хозяина огня, так как он находится под покровительством Белого Неба [27, с. 184-185]. Деревья, выросшие из одного корня как бы представляют собой размножение человеческого рода. Если к стоянке аала, где растет тел-ыяш, придут люди другого племени, все будут жить в дружбе [6, с. 429-432].

В орхонских текстах по божественному покровительству Неба (Тэнгри) тюркский народ неоднократно одерживает победу в неравных боях с врагами. Небо (бог) дает силу и счастье тюркским каганам. Небо же наказывает за измену родине. Благодаря счастью матери-ханши, подобной богине Умай, сын получает героическое имя Кюль-тегин и т. д. [9, с. 27, 36].

Здесь интересно провести параллель с «Сокровенным сказанием монголов», в котором говорится о том, что по божественному покровительству Неба Темучин получает титул хана и имя Чингис-хан и правит народами. Идея избранничества, отраженная в получении Чингис-ханом покровительства от Тенгри, в тексте «Сокровенного сказания монголов» выражена через знамение. В нем Зааран-Тенгер внушает Корчи видение, в котором комолая светло-рыжая корова изрекает: «Небо и Земля решили, чтобы Темуджин стал владыкой народов» [18, с. 66].

В тувинском переводе «Сокровенного сказания монголов» монгольское имя Зааран-Тенгер переводится как Чаараң-Деңгер. В комментариях к переводу переводчики, ссылаясь на точку зрения монгольских ученых Элдентей, Ардажав, объясняют значение титула «чаараң» (тюрк. ‘ягарын’, др. уйг. ‘ягыр’) как  ‘шаман, гадающий по бараньей лопатке’. Имя Зааран-Тенгер они переводят как  ‘неборожденный шаман, гадающий по бараньей лопатке’ [11, с. 263].

Здесь интересны мотивы чудесного внушения (или сна) через неборожденного шамана Чааран-Денгера и комолой серо-рыжей коровы. Эти детали сближают монгольский текст с мифологическими мотивами древнетюркских памятников и тувинской мифологии [6, с. 429, 432; 7, с. 7-15].

Мифологическое представление о получении от Неба необыкновенного дара каганами, героями и людьми со сверхъестественными способностями (шаманы, певцы, сказители, хоомейжи, музыканты, знахари, гадатели, кузнецы, вызыватели погоды), в котором заключена идея избранничества, лежит в основе тувинских мифов. Это мифы о гадателях на бараньей лопатке («Чарынчы»), о вызывателях погоды («Оътчу-Кара», «Чатчылар»), о кузнецах («Моортай-Дарган, посланный из Верхнего мира»), о шаманах («Дайын-Дээр») и т.д. [27, с. 186-197].

В иллюстрируемых текстах, основанных на древних поверьях, мы наблюдаем переплетение шаманистских и тэнгрианских воззрений.

Как видно из вышеизложенного анализа, исследователи тюрко-монгольской мифологии к оценке тэнгрианства как монотеической религии подходят очень осторожно. Так, например, Л. В. Потапов, И. В. Стеблева, С. Г. Кляшторный, С. Ю. Неклюдов и другие не выделяют тэнгрианство от шаманства [14, с. 265-286; 19, с. 213-226]. Многие другие исследователи традиционных обществ, сторонники цивилизационного подхода, воспринимают тэнгрианство как исконную древнюю религию тюрко-монгольских народов [22, 142 с.; 24, 196 с.]. Однако все исследователи едины во мнении, что тэнгрианство и шаманство имеют единую идеологическую основу и восходят к архаическому мифологическому мировосприятию. При этом, как полагает Г. О. Туденов, словесное искусство предков тюрко-монгольских народов, в том числе и тувинцев, развивалось по двум главным линиям – по народной, фольклорно-эпической и по религиозной, шаманистско-тэнгрианской, которые тесно переплетаются и взаимодействуют между собой [23, с. 100-101].

Таким образом, в тувинской религиозной практике, несмотря на то, что культ поклонения Небу широко запечатлено в устной традиции, он, постепенно утратив свое доминирующее значение, приравнялся с культом поклонения другим объектам и стал частью шаманских воззрений. Место тэнгрианства как целостной системы религиозно-мифологических представлений, заняли шаманизм и буддизм. Отражение шаманистских и тэнгрианских представлений в тувинской мифологии имеет свои особенности. Переплетаясь и взаимно дополняя друг друга, этот синтез подготовил благоприятную почву для адаптации и развития буддизма в Туве. Поэтому в фольклористических исследованиях для обозначения религиозного синтеза в сознании тувинцев, на наш взгляд, можно применять, в зависимости от контекста, оба термина – и «шаманистско-буддийское двоеверие», и «тэнгрианско-буддийское двоеверие».

Исходя из цивилизационного подхода, можно сделать вывод о том, что мировоззренческой основой для исследования духовной культуры тувинцев, в том числе и их фольклора и мифологии, необходимо признать не только шаманизм (а в более поздние периоды и буддизм), но и тэнгризм как религиозно-философскую основу, исконную древнюю религию тюрко-монгольских народов Центральной Азии.

Зоя Самдан

         Использованные литература и источники:

1.      Алексеев Н.А. Традиционные религиозные верования тюркоязычных народов Сибири. – Новосибирск: Наука, 1992. – с. 41-42.
2.      Асан Бахти. Шумеры, скифы, казахи. Древняя история происхождения тюрков. – Алмата: ИД «Кочевники». – 2002. – с. 92-93.
3.      Ауэзов М.О. Киргизская народная героическая поэма «Манас. // Киргизский героический эпос «Манас». – М., 1961. – с. 15-84.
4.      Гребнев Л.В. Тувинский героический эпос: опыт историко-этнографического анализа. – М.: Восточная литература, 1960, с. 58.
5.      Жирмунский В.М. Орхонские надписи – стихи или проза? // Народы Азии и Африки. – 1968, № 2, с. 74-82.
6.      Кенин-Лопсан М.Б. Мифы тувинских шаманов. – Кызыл: Новости Тувы, 2002, с. 429, 432.
7.      Кенин-Лопсан М.Б. Культ Неба в алгышах тувинских шаманов и в древнетюркских надписях в честь Кюль-тегина // Письменное наследие тюрков. – Кызыл, 2003, с. 7-15.
8.      Кляшторный С.Г. Мифологические сюжеты в древнетюркских памятниках // Тюркологический сборник. 1977. – М.: Наука, 1981, с. 125.
9.      Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. – М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1951, с. 1951, с. 27, с. 36.
10.    Мифы, легенды, предания тувинцев / Сост. Н.А. Алексеев, Д.С. Куулар, З.Б. Самдан, Ж.М. Юша. – Новосибирск: Наука, 2010. – 372 с. – (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока: т. 28).
11.    Моолдуң чажыт төөгүзү (Сокровенное сказание монголов). – Новосибирск: Наука, 2003, с. 263.
12.    Неклюдов С.Ю. Мифология тюркских и монгольских народов (Проблемы взаимосвязей) // Тюркологический сборник 1977. – М.: Наука, 1981, с. 186.
13.    Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. – СПб. Тип. В. Киршбаума, 1883. – Вып. 4. – с. 189-190.
14.    Потапов Л.П. Умай – божество древних тюрков в свете этнографических данных // Тюркологический сборник, 1971. М.: Наука, 1973, с. 265-286.
15.    Самдан З.Б. Тэнгрианство и мифологическое наследие тувинцев // Материалы III Международной научно-практической конференции: Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность. – Кызыл – Абакан, 2011. – с. 109-115;
16.    Самдан З.Б. Тувинский миф в системе эпической традиции тюрко-монгольских народов Центральной Азии // Материалы Международной научно-практической конференции: Эпос народов Центральной Азии. – Улан-Батор, 2013 (в печати);
17.    Самдан З.Б. О мировоззренческой основе духовной культуры тувинцев (на материале орхоно-енисейских надписей и тувинской мифологии) // Материалы Международной научно-практической конференции: Тюркская руника: язык, история, культура. Часть II. – Кызыл, Абакан, 2013. – с. 7-12.
18.    Сокровенное сказание монголов: Хроника 1240 г. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 1990, с. 66.
19.    Стеблева И.В. К реконструкции религиозно-мифологической системы // Тюркологический сборник. – М., 1972, с. 213-226.
20.    Суразаков С.С. Сходные черты стиля в орхонских надписях и эпосе тюркоязычных народов // Из глубины веков. – Горно-Алтайск, 1982, с. 40.
21.    Сухбаатор Г.К. К вопросу об этногенезе монголов // Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии, с. 276.
22.    Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность. Материалы III Международной научно-практической конференции, 1-3 июля 2011 г., г. Кызыл. – Абакан, 2011. – 142 с.
23.    Туденов Г.О. О зональной общности формирования эпоса народов Центральной Азии и Южной Сибири // Культура Монголии в средние века и новое время. – Улан-Удэ, 1986, с. 84-104.
24.    Тэнгэризм и монголы. – Улан-Батор, 2001. – 196 с.
25.    Уланов А.И. Бурятский героический эпос. – Улан-Удэ, 1963, с. 4.
26.    Чудояков А.И. К изучению ранних форм героического эпоса южносибирских тюрков // Этюды шорского эпоса. – Кемерово, 1995. – с. 65-66.
27.    Чылбыга Айны канчап сыырыпканыл? Тыва улустуң бурун чугаалары (Почему Чылбыга проглотила Луну? Тувинские мифы) / Сост. и автор вступ. ст. и комментариев З.Б. Самдан. – Кызыл: Тувинск. изд-во, 2004, с. 184-185, 186-197. – (Памятники фольклора).
28.    Юсуфов Р.Ф. Историософия и литературный процесс: средние века и новое время. – М.: Наследие, 1996, с. 278.